– Ваши горгульи сегодня смирнехонькие и тихонькие. Я проверял, – сказал он девушке, едва она переступила порог. – Тебе надо отоспаться, Миранда. И мне. Либо мы молчим, либо я уйду, либо ты.

Бросив длинный взгляд на воинственно встопорщенного мыша, демоница процедила:

– Спокойной ночи, Мышонок. Сегодня я посплю у Тая.

И ушла к своему жениху, Даори проследил.

И пробыла у него всю ночь, вампир так и провисел летучей мышью над дверью в комнату проклятого демона.

И вышла она под утро с припухшими от поцелуев алыми губами, прекрасная и опять невыспавшаяся. Взлохматила пятерней распущенный до пояса костер волос и задрала голову, безошибочно отыскав жемчужный комочек зверька, висевшего вниз головой. Улыбнулась, сверкнув белыми клыками. Демоница, что с нее взять. Нахалка бесстыжая.

А вечером она уже не пришла.

И сидеть одному в опустевшей конуре для Даори стало невыносимо.

Миранда больше не появлялась ни в парке, ни в подвальном убежище. Даори издали наблюдал за ней и ее подругой Ликой, как мог, а мог он куда меньше, чем с амулетом.

И тосковал. С ума сойти, он тосковал по общению с демоницей! С представительницей расы, которая скормила его, белого мага, вампирам, и после его же презирает за новую сущность.

Он слишком давно ни с кем не коротал время жизни и не-жизни за дружеской беседой. Нет, вампир не должен сближаться с будущей жертвой. Всё к лучшему.

А еще через неделю сам Великий Князь, потребовавший у Даори отчета, пообещал прислать амулет, но за это наорал на нерадивого за его неуместную скромность. Что хуже всего – наорал мысленно, выев ему мозг от макушки до копчика.

После взбучки голова у Даори раскалывалась, он беззвучно поскуливал в новой норе, устроенной в каминной трубе библиотеки. Иногда срывался и на полновесный вой, и тогда по помещениям разносился потусторонний заунывный стон. Для Академии Тьмы самое то, но магистры всполошились, устроили облаву на баньши, и Даори вынужден бежать. К счастью, на улице царила ночь.

На свежем воздухе полегчало, вампир вспомнил о дупле в старом дубе.

Увы, о нем помнили и магистры, и оно оказалось закрыто заклинанием. Возиться с отмычками сил не было, вампир повис вниз головой на ветке, с тоской вспоминая, когда вообще последний раз ел.

Только депрессией можно оправдать тот факт, что Неупокоенный пропустил приближение красноволосой врагини.

Демоница, выследившая дичь, подпрыгнула, распустив смешные, как у подростка, крылышки, и через миг белый пищащий комок забился в ее крепких когтистых руках… снабженных магическими перчатками ловчего! Усыпляющими пойманную дичь!

– Тише, крылья сломаешь, Мышонок! – Миранда прижала пойманного к тугой девичьей груди, обтянутой лишь шелком халата.

Даори совсем запаниковал, но крыльями бить перестал, беспомощно распустив их и настороженно кося голубым глазом на мышеловчую демоницу. А ее грудь так волнующе вздымалась и казалась такой аппетитно большой… с точки зрения мышиной ипостаси, а сердце так оглушительно билось, и вся она так одуряюще пахла горячей жизнью!

Тут вражеские ладони в перчатках сжались, пальцы негодяйки особым образом переплелись, запуская заклинание сна, и опаснейший высший вампир, бывший белый маг и недоучившийся темный, позорным образом провалился в колдовской сон.

***

Очнулся он в тех же ладонях, прижатый к той же умопомрачительной груди, и ловкие девичьи пальчики блестящими, украшенными рубиновыми стразами коготками почесывали его голову между ушек и гладили повисшие тряпочками крылья.

– Ты такой хорошенький, у тебя такая мягкая шерстка, Мышонок, – тихонько ворковала похитительница вампиров. – Ты обиделся на меня? Я тебя неделю по всей Академии выслеживала! И все-таки поймала!