Услышав призыв несчастной, Фелинис вынул кинжал с узким и острым лезвием.

– Ты не хочешь спасти эту женщину? – спросил он Кермора.

– Разумеется, нет, – отвечал старик.

– Но она погибает!

– Тем лучше! Спасти ее – благодеяние, а оно должно быть только не для римлянки.

Кермор сказал это жестоко и злобно и спокойно полез на дерево, чтобы присутствовать с большим удобством при предстоящей ужасной драме.

Молодой человек с минуту колебался, глядя поочередно то на своего непоколебимого товарища, то на женщину, то на быка.

Наконец, не справившись с чувством сострадания, он решился не допустить гибели беглянки, которая, потеряв надежду избегнуть своего врага, упала на колени, сложила руки и ждала смерти с удивительной покорностью.

– Я спасу ее, – вскричал Фелинис.

– Во имя неба, – сказал Кермор, – не рискуй своею жизнью из-за римлянки.

Но молодой человек не слушал его. Он, как стрела, помчался вперед и через несколько мгновений был около страшного зверя и его несчастной жертвы. Бык, очутившись около распростертой женщины, сорвал уже с нее плащ. Он готовился ударить рогами патрицианку в тот момент, когда Фелинис, подскочив к быку, смело схватил его за рога и, встряхнув его голову, как тряпку, заставил отступить назад.

Это неожиданное нападение еще более привело в ярость быка; потрясая своею могучею головою, он встряхнул молодого человека, продолжавшего держать его за рога; но вдруг Фелинис отпустил рога, обвился вокруг его шеи и прыгнул на спину; потом, протянув вооруженную кинжалом руку, ударил его в сердце. Со страшным ревом боли животное упало. Фелинис совершил этот подвиг быстро и ловко, чего нельзя было предположить, взглянув на его нежное сложение. Стоя победоносно на земле, он с гордостью рассматривал быка. Его прекрасное лицо преобразилось, мужская гордость была видна во всей фигуре, его черные глаза ярко блестели, и вся поза выказывала его неукротимую энергию.

Постепенно обычное спокойствие снова вернулось к молодому человеку. Спасенная женщина привстала, утирая кровь, покрывавшую ее лицо.

Когда к ней подошел отважный победитель, патрицианка хотела поблагодарить его, но вместо того, чтобы выслушать ее, он побежал к реке и, зачерпнув немного воды в серебряную фляжку, которая всегда была с ним, вернувшись, протянул ее римлянке.

Она вымыла лицо, и Фелинис убедился, что она легко ранена в правый висок.

В это время, три человека, задыхаясь от ужаса подбежали к раненой и вскричали в один голос – Ты ранена?

– Нерей, Ахилл, я избегла, действительно, большой опасности; но я спасена вот этим храбрым чужеземцем.

Она хотела указать им на молодого человека, спасшего ее от неминуемой гибели, но Фелинис, не дожидаясь благодарности, уже возвращался к своему спутнику, ожидавшего его под деревом, с которого он только что спустился.

– Идем отсюда, – сказал Кермор Фелинису, – мы слишком задержались здесь, а у нас мало времени.

И оба чужеземца направились к городу.

Две недели спустя после описанных событий оба чужеземца, Кермор и Фелинис следовали по той же дороге, на которой мы уже видели их, из Альбы в Рим. На этот раз дорога была малолюдна: не было на ней ни войск, ни караванов. Встречались только редкие поселяне из окрестных деревень.

День еще только начинался, жара еще не наступила, было само время для путешествий и прогулок по живописным окрестностям Вечного города.

Путники решили немного отдохнуть и обсудить свои дальнейшие планы. Для этого они сошли с дороги и укрылись под деревьями, росшими по обеим ее сторонам.

Примерно в то же время и тоже в сторону Альбы из Рима двигались носилки, которые несли на своих плечах дюжие носильщики. В таких носилках обычно передвигались знатные римляне. Их сопровождала группа слуг или рабов.