– Ах, припоминаю чудный голос детства. Неужто сама Фелиция, речная нимфа, поет сегодня мне? – около знакомого дерева, на мягкой цветочной лужайке сидела Джейн, улыбаясь доверчиво и счастливо. Завидев подругу, она не встала с насиженного места, только наблюдала смешливыми глазками, когда та сама приблизится.

– Здравствуй, – улыбнулась Фелиция так же счастливо, однако слегка болезненно от переполнявших чувств.

Под теплым солнечным светом грелись девушки, ведя непринужденную и добрую беседу, которую, как правило, ведут старые друзья, не знающие толком с чего начать разговор. Приближалось лето, плечи Джейн были открыты прохладному ветру, легкое белое платье смотрелось изысканно и просто, а соломенная шляпа с цветком деликатно дополняла образ. Фелиция выглядела не так гармонично: платье длинное, потрепанное, плотное в контрасте с легким нарядом подруги, волосы беспорядке вьются, где-то среди них остались травинки, колоски. Однако надо признать: лицо затмевало неопрятность одежды, каждая черточка говорила больше всякого кружева.

– Джейн… – с благоговением пролепетала Фелиция, – Как давно мы не виделись! Скорее, скорее, я так хочу новостей! Ты ведь училась. За границей? И как? По-другому там? Лучше? Или наоборот? – вопросы сопровождались чуть ли не подпрыгиваниями с места, беспрестанными движениями руками. Джейн рассмеялась, взяв холодную сухую ладонь в свою.

– Что ты, что ты! Дальние родственники устроили меня работать в небольшую кофейню, которой управляют. Несколько месяцев беготни от столика к столику, наигранных улыбок, выслушивания историй… Ни на что не променяю досуг, подобный этому. Честно! Я никогда еще не была так счастлива… Впрочем, довольно. Надоело рассказывать о себе. Сама видишь, какая я. Вот ты, Фелиция, дорогая, гораздо больше меня волнуешь! Вижу, что-то не договариваешь… уже долгое время. Помилуй, не держи за дурочку, равную твоей тетке, не видящую дальше собственного носа!

– Не надо так о ней. Есть и хорошее, – взгляд Фелиции упал на траву, тщательно выискивая там ценное.

– В этом не сойдемся. Надоело видеть ее тиранию. Пускай сама пашет, если на месте не сидится. Фелиция промолчала и только подняла кудрявую голову. Джейн смотрела на нее пытливым взглядом, не разбирая инородное, отчетливо видневшееся в мутных серых озерцах.

Ветер бушевал, сдирал листья с веток, клонил бутоны цветков к земле, облака сгущались. Река понеслась с новой быстротой, плескалась у берегов, журчала предупредительно, отпугивая зевак от себя, уводя назад, в деревню. Воздух заметно потеплел, сделалось душно и сыро.

– Скоро пойдет дождь. Нам лучше поспешить.

Внутренне Фелиция даже порадовалась поношенному платью. В нем было тепло и на случай ливня, оно защитит лучше кружевного.

– Обманчивая сейчас погода, – проговорила девушка, неловко вставая и придерживаясь за руку Джейн.

– И не говори.

Шли молча, держась друг за дружку, порой переглядываясь со скромной подбадривающей улыбкой – «авось дойдем». Джейн ощущала состояние Фелиции: казалось, сейчас кудрявое создание переносило внутреннюю бурю с самой собой, тихое дыхание неровно готово было перейти наконец в слова, но так и оставалось просто воздухом, понять который намного тяжелее.

– Послушай, – прозвучал хрипло голос; Джейн с замиранием сердца подняла взгляд на бледное лицо Фелиции, на нем открыто виднелся страх, испуг, мало с чем сравнимый, – Долгое время мы не говорили по душам. Я бы хотела наконец поведать то, о чем молчала. То, что смогу доверить только тебе, Джейн. Нелегко будет изложить все, как есть, сама знаешь, говорю я глупо и нескладно, так же как хожу. Пусть слова пропадут вместе с дождем, смоются его прозрачными слезами!