Однако события к тому времени приняли для обоих командующих совершенно неожиданный оборот. Обнаружилась истинная угроза дальнейшего хода войны: обход Наполеоном русских армий с левого фланга с выходом на оставленный ими Смоленск!

Первоначально, жаждущий генерального сражения Наполеон действительно сосредоточил свои силы в районе Рудня – Лиозно. Однако, увидев бездействие неприятеля и оторванность его от Смоленска, решил форсированным маршем обойти русские силы с юга, чтобы упредить их с отходом к Смоленску. Сие означало, что первая и вторая армии окажутся отрезанными не только от Смоленска и Москвы, но и от южных губерний! Обстановка создалась на редкость критическая.

Уже утром 14 августа на Смоленск маршировали главные силы французской армии: кавалерия Мюрата, пехотные корпуса и гвардия. С могилевского направления сюда же спешили войска Понятовского, Жюно и Латур-Мобура. Наполеон был уверен в том, что русские не оставят Смоленск без генерального сражения. Наконец-то его желания сбудутся и война победоносно завершится! «Отдав мне Смоленск, один из своих священных городов, – заявил он, – русские генералы обесчестят свое оружие в глазах своих солдат!»

Что же касается русских войск, то первая армия в ту пору была на позициях у Волоковой и Гавриков, а 2-я снова совершала марш к Надве. Впрочем, один из корпусов этой армии (и надо же – опять корпус Николая Николаевича Раевского!) оказался всего лишь в 12 верстах от Смоленска. Причиной тому было опоздание с выходом 2-й гренадерской дивизии, коя, согласно диспозиции, должна была идти в голове колонны походного построения корпуса.

Дивизии корпуса, выйдя в исходный район, томились в ожидании 2-й гренадерской. Между тем командовавший дивизией, принц К. Мек ленбургский, из-за изрядного кутежа накануне[42] «был пьян и проснулся на другой день поздно и тогда только дал приказ на выступление». Дальнейший ход событий покажет, что спасением своим Смоленск обязан был разгильдяйству ближайшего родственника царя!

Итак, во второй половине дня кавалерия Мюрата вышла к Смоленску с юга, где у деревни Красное встретила сопротивление «наблюдательного отряда» генерала Д. П. Неверовского. Новобранцы дивизии Дмитрия Петровича Неверовского отразили атаки кавалерии Мюрата и семи полков пехоты. «Неустрашимость русского солдата, – писал об этом бое Неверовский, – проявилась во всем своем блеске». С наступлением темноты отряд Неверовского с боями отошел к Смоленску. «Неверовский отступал, как лев!» – засвидетельствует французский генерал Ф. Сегюр. «Я помню, какими глазами мы увидели эту дивизию, подходившую к нам в облаках пыли и дыма. Каждый штык ее горел лучами бессмертия», – вторит ему Денис Давыдов. Словом, 14 августа в Отечественной войне 1812 года «был днем Неверовского».

К этому времени на выручку Смоленска спешил корпус Николая Раевского.

К вечеру следующего дня у Смоленска запылали бивуачные костры французов. Армия Багратиона находилась в ту пору в 30 верстах, а армия Барклая – в 40 верстах от города. До их подхода от наполеоновской армады Смоленск должны были защищать корпус Раевского, поредевшая дивизия Неверовского, ополченцы Смоленска и команда, оставленная здесь для поддержания порядка да выпечки сухарей. Задача была не из простых.

Понимая трагичность положения, 1-я и 2-я армии, в нарушение всех уставных положений о совершении маршей, не шли, а мчались к только что оставленному Смоленску! В письме своем к Раевскому Багратион умоляет его удержать город: «Друг мой! Я не иду, а бегу: желал бы иметь крылья, чтобы скорей соединиться с тобою. Бог тебе на помощь!»