Кристиан криво ухмыльнулся:

– В тебя!..

Демократическое начало улицей, кабаками уже въелось в него. Он говорил правду, невзирая на того, кто был перед ним.

Это было уже слишком.

– Ты ещё и паясничаешь! – вскричал король.

Он выхватил из рук слуги плётку, уже приготовленную для воспитательных целей.

Первый удар плёткой пришёлся Кристиану по ногам…

Король хлестал сына, ненавидя его в эту минуту.

Кристиан не сопротивлялся. Улица научила его молча сносить обиду и боль. К тому же он боялся отца, боялся его припадков безумия, накатывавших на того внезапно…

Посчитав, что на первый раз достаточно, король ушёл к себе, в гневе пробурчав:

– Подонок!

К утру обида на отца у Кристиана прошла. Следы побоев исчезли не так скоро. Но к этому он уже привык.

Потом отец преподавал ещё не раз ему такие же уроки: после каждого громкого похождения его, о чём говорил весь город.

Прошло какое-то время, и король оставил его в покое. Он понял бесполезность перевоспитать сына.

Кристиану уже исполнилось девятнадцать лет. Он был агрессивен, безбожен, нелюдим, уют и дом, одежду не ценил, спокойно голод он терпел.

В это время отец и направил его в Норвегию: усмирять восставших там жителей. С этим он успешно справился: показал уличную науку не ценящего своей и чужой жизни.

За восемь лет, которые он провёл наместником в Норвегии со своим рыцарством, там навсегда исчезло дворянство как сословие.

Один раз его занесло в портовый город Берген, расположенный в глубине Бю-фьорда. Ганза, всё та же Ганза, вездесущая, была хозяйкою и там… Товары, торгаши, портовики, матросы, проститутки, кабаки… Всё на него дохнуло юностью его. И окунулся он в привычный с детства мир. Пошёл по кабакам. В одном трактире закутил и сразу же подрался… Но здесь никто не знал, что маленький он принц. И в драке, в пьянке, в суете его избили, он память потерял… Очнулся он нескоро, лежал на чьём-то ложе… Кругом стояла тишина… И он подумал было, что, может быть, уже попал на небеса… С сарказмом было всё в порядке у него, а значит, остальное тоже всё при нём… Тут к ложе кто-то подошёл… Он присмотрелся: то женщина была, похожая на его мать… Хозяйкою трактира оказалась та, вот этого, где он кутил и дрался… Представилась:

– Сигбритта!

Он поднялся с лежака. Голова у него закружилась. И он снова упал на лежак.

Женщина настойчиво, но тактично уговорила его лежать, не двигаться. Голос у неё грудной, обволакивающий – успокоил его сознание. И он, блаженно улыбнувшись, уснул.

Когда он проснулся, наступил уже следующий день. Светло. Тепло. На дворе было лето.

У его ложа сидело и что-то вязало прелестное юное создание… Так показалось ему в первый момент.

Хозяйка трактира уже узнала, что маленький он принц, и приставила к нему сиделкой свою единственную дочь.

А маленький принц, взглянув на диво, сразу же в неё влюбился. В этот же день он поднялся на ноги. Поблагодарив хозяйку трактира за помощь, он попросил её дочь немного проводить его.

Беседуя о пустяках, они пошли по городу.

– Düveke[60]! – представилась девушка, когда он спросил её имя.

– Кристиан! – слегка поклонился он ей и стал рассказывать о тех странах, где уже успел побывать, а то и просто слышал о них и врал напропалую.

Они постояли зачем-то у королевской крепости… Зашли в церковь Святой девы Марии. Там Голубка поставила свечку под образом Пресвятой. Когда же он спросил, зачем, то она, мило улыбнувшись ему, ответила уклончиво:

– Потом узнаете…

Она рассказала, что они с матерью родом из Амстердама. А здесь её мать, торговка, держит трактир.

Они вышли к морю, к порту. Вот здесь-то и нашли его телохранители и рыцари, товарищи его.