Но что это? Проходит день, два, пять, а неприятель его не преследует. Этого оказалось достаточно, чтобы король Фридрих II выздоровел и вновь задумался о судьбах своего Отечества. «Если русские перейдут Одер и станут угрожать Берлину, мы вступим с ними в бой скорее для того, чтобы умереть под стенами нашей родины, нежели в надежде их победить, – писал он берлинцам. – Я решил погибнуть, защищая вас…» А между тем разгромленные полки собирались вокруг него, и вскоре он вновь мечтает собрать тридцатитысячную армию, способную противостоять русским, австрийцам, французам…

Наконец, в конце сентября 1759 года он узнал, что русские и австрийцы ушли на зимние квартиры, так и не придя к согласованным действиям против поверженного противника.

Даун предлагал русским идти в Силезию или Берлин, а граф Салтыков не соглашался: и в том и в другом случае выигрывали австрийцы.

Русские и так уже достаточно послужили общим интересам, своей кровью заслужили себе честь, славу и отдых. Так думал главнокомандующий русской армией граф Петр Семенович Салтыков, упустив полную победу над Фридрихом II.

Елизавета Петровна щедро наградила победителей: граф Салтыков стал генерал-фельдмаршалом, Петр Александрович Румянцев получил орден Святого Александра Невского и две тысячи червонцев от австрийской императрицы. Получили ордена и другие отличия многие генералы, офицеры и солдаты.

Лишь через несколько месяцев в Петербурге и Вене одумались и заговорили об упущенных возможностях, и прежде всего о взятии Берлина и покорении Бранденбурга. Но переговоры о совместных действиях, как обычно, затянулись, и новая кампания 1760 года так и не дала ощутимых результатов. Граф Салтыков, исполняя волю Конференции и Елизаветы, стремился соединиться с армией Дауна, Фридрих и его брат принц Генрих своими маневрами препятствовали этому, избегая генерального сражения. Да и Салтыков не хотел вновь столкнуться в открытом бою с прославленным и хитроумным полководцем. Так и шло дело во взаимных маневрированиях. А Конференция требовала активных действий. Граф Салтыков утратил бразды правления армией, впал в такую «гипохондрию, что часто плачет», свидетельствует очевидец, «в дела не вступает и нескрытно говорит, что намерен просить увольнения от команды, что послабление в армии возрастает и к поправлению почти надежды нет».

Да и из писем самого Салтыкова в Петербурге увидели, что активных действий от него ждать не приходится. И в середине августа 1760 года главнокомандующим русской армией был назначен Александр Борисович Бутурлин, 66-летний генерал-фельдмаршал, «старый, невежественный и бестолковый», свидетельствует Валишевский. Андрей Болотов, вспоминая об этом назначении, говорит, что в армии долгое время отказывались верить в эту очевидную глупость. Но именно при Бутурлине в сентябре 1760 года русские в союзе с австрийцами взяли Берлин.

А в начале 1761 года граф Румянцев получил особо важное задание – осадить и взять Кольберг, сильно укрепленную цитадель Пруссии.

Шестой год шла война… Сколько пролилось крови, а конца войне не видно. Столько сменилось главнокомандующих в русской армии… Апраксин, Фермор, Салтыков, а теперь вот Бутурлин… Как они не похожи друг на друга, но все они не сумели захватить инициативу в этой бескомпромиссной схватке.

Наступил май 1761 года. Снег давно стаял, на деревьях зазеленели листочки, все выше поднимались травы, прояснившееся небо засинело над крышами домов местечка Грауденец, в котором расположились основные силы третьей дивизии графа Петра Александровича Румянцева, а до сих пор определенного плана предстоящей кампании еще не было: главнокомандующий Бутурлин ждал указаний Конференции, а она не знала конкретного положения на фронте.