По солнечному паркету дворца сквозь воздушную анфиладу счастья – надежды – любви – летел князь Андрей, и часовые, истуканами стоявшие возле дверей, глазами, только одними глазами, хотя и это было уже вопиющим нарушением устава караульной службы, улыбались ему!
Глава пятнадцатая
…дальше, то ближе, то дальше
Юности, детства возок,
Их колокольчик валдайский!
Вот и совсем он умолк…
– Бутурлин, голубчик! – со счастливой улыбкой на лице влетел в комнату к Бутурлину князь Андрей. – Что же, свинтус ты порядочный, батюшке моему наговорил? Ведь я тебя ненароком там, на плацу, мог бы и убить!
– Помилуй, Андре, – развел руки в стороны Бутурлин. – Сам не понимаю, как со мною этакое чудо могло случиться? – Весь его растерянный вид был серьезным донельзя, и лишь глаза его одни смеялись: «Но, согласись, Андре, ловкую историю я на ходу для твоего батюшки про нашу Жаннет сочинил? И она, молодец, не растерялась. Точно мне подыграла. Ведь мы с ней заранее не договаривались!»
– Да что за день удивительный такой? – вслух произнес князь Андрей свою мысль, пришедшую к нему в голову. – Только глазами со мной все и разговаривают! Сейчас – ты; только что – часовые, батюшка!
– И о чем же?
– О чем? – задумался князь Андрей. – О чем часовые, я тебе пока не скажу.
– Да мне и не надо говорить. Я и сам знаю, о чем часовые с влюбленными разговаривают!
– Знаешь? – неподдельно удивился князь Андрей.
– Что же ты думаешь, я не влюблялся никогда?
– Да, конечно, извини. Ты и сейчас, наверное, в кого-нибудь влюблен! – и князь Андрей посмотрел на Бутурлина: – В кого? – Бутурлин помрачнел. – В Жаннет? – Бутурлин не ответил. – Да как же я раньше не догадался? – густо покраснел князь Андрей и быстро заговорил: – Милый, Бутурлин, голубчик, я готов!
– Готов? К чему готов?
– Стреляться готов с тобой!
– Стреляться? – удивился Бутурлин. – Из-за чего нам с тобой, Андре, стреляться?
– Как из-за чего? – оторопел князь Андрей. – Из-за Жаннет! Но только знай, у меня с ней ничего еще не было.
– Как ничего не было? – рассмеялся неожиданно Бутурлин и тут же обнял юного князя. – Извини, Андре. А то, действительно, до пистолетов с тобой договоримся. Извини. А Жаннет мне нравится, – добавил серьезно, – но и только. И забудем, что я тебе сказал. – Отошел от князя Андрея, сделал шаг по комнате. – И что же твой, батюшка, в комнату меня такую определил? Чем я ему не понравился, чем не угодил?
– Напротив! В этой комнате в прошлом году Александр Васильевич Суворов останавливался. Мы ее теперь потому комнатой генералиссимуса и называем. – И хотя князь Андрей сказал истинную правду, но тут же покраснел, так как солгал.
Вот ведь как бывает с нами: вроде бы и правду говорим, а врем. Может из-за того, что не всю правду говорим, что-то умалчиваем?
Прежнее название у комнаты было – казематная. В нее старый князь за провинности своих слуг сажал.
Нет, упаси Боже, Александр Васильевич Суворов сам себе выбрал эту, в три аршина, комнату с зарешеченным окном, голыми стенами, деревянным топчаном и привинченным к полу табуретом. Гневно старый князь тогда на него обиделся за этот его выбор, но слуг своих в эту комнату перестал сажать.
– Вон оно как! – насмешливо изумился Бутурлин. – Он меня чести удостоил, а я и не понял: думал – под арест посадил.
– Если она тебе не понравилась, выбери себе другую! – простодушно сказал князь Андрей.
– Да теперь уж нет, непременно я тут останусь. Я люблю, когда со мной такие анекдоты случаются, особенно исторические! – И они оба разом захохотали.
– Послушай, Бутурлин, голубчик, – престав смеяться, спросил князь Андрей, – а тот анекдот, что батюшке рассказал, ты сам выдумал?