– Собирай тщательнее, а то в соседней камере еще не ели!

Николай от похлебки отказался, хотя очень хотелось есть. После принятия пищи стали выводить по одному, вызывая по именам из списка, составленного на дредноуте. Обычные регистрационные действия: имя/фамилия, если есть – отчество/ матчество/ прозвище, статья, род занятий. Затем беглый медосмотр, душевая, переодевание в арестантскую одежду ярко красного цвета с личным номером на груди, рукаве и спине.

– На рукаве, это чтобы ты знал свой номер, – пояснил, одетый в точно такую же тюремного покроя, но ярко желтого цвета и без номера, человек выдававший одежду.

Вскоре все невольники были переодеты. Большие ворота камеры распахнулись, и яркий свет домашней звезды резанул глаза. Невольники, щурясь робко стали двигаться в сторону ворот. Из громкоговорителя раздалось бодрое и совсем незлое напутствие:

– Добро пожаловать на планету Синее око. Отныне и навсегда – это ваш дом! От того, как вы станете о нем заботится, будет зависеть ваша личная судьба. Забудьте прошлую жизнь, ибо вы для неё уже умерли! Прошлой жизни больше не существует. Ваш номер на одежде – это единственное, что вам отныне принадлежит. Примите своё новое положение со смирением и Вам воздастся! Помните, послушание и покорность залог Вашей долгой и счастливой жизни. Особо усердным, Величайшим вердиктом будет дарована свобода. Идите и сделайте шаг к свободе!

Невольники из ворот попадали в длинный коридор под открытым небом с высокими стенами, которые заканчивались рядом колючей проволоки. На стенах, за ограждением, толпились люди, рассматривающие невольников. Они что-то живо обсуждали друг с другом и делали записи в персональных электронных блокнотах. По коридору невольники вышли на достаточно большую круглую арену, обнесённую железными решетками. Вокруг арены амфитеатром возвышались места для зрителей.

– Граждане свободной республики, – раздался голос над всей ареной источник которого Николай сразу не определил, – добро пожаловать в наш Колизей на традиционные публичные торги! Сегодня нас почтил своим присутствием наш обожаемый губернатор Ко-о-о рон Ту-уу-л!!!

Толпа, что уже заполнила почти все свободные места на трибунах, довольно загудела. Николай рассмотрел, наконец, на балкончике глашатая.

– Ответим же ему нашим восхищением! – продолжил тот, и трибуны взревели радостным единодушием, и еще большим накалом страсти, когда к глашатаю подошел среднего роста, слегка полноватый человек. Видимо это и был губернатор.

– Интересно, а кто его назначил? – подумал Николай. Определённо возникал какой-то диссонанс: республика, губернатор-самозванец, невольничий рынок и имперский дредноут, висящий на орбите, который не только не пресекает эту вакханалию, но и участвует в ней, поставляя невольников.

– Свободные граждане планеты, представители Гильдий землевладельцев и рудокопов, мы собрались сегодня здесь потратить немного денег – губернатор сделал паузу, а по трибунам прокатился смешок, – давайте сделаем это честно и весело. И, конечно, не забудем о налогах. Выплачивая налоги, мы инвестируем в будущее! Объявляю торги открытыми!

Трибуны опять довольно загудели.

– Первым лотом, – произнёс глашатай, – выставляются вчерашние «солдаты фортуны», флибустьеры отрытого космоса, бывшие пираты, а ныне смеренные невольники с номерами 1.24, 1.25 и так далее до 1.38-ого. Всего пятнадцать, может быть именно ваших, будущих работников…

Николай перестал слушать и стал рассматривать «собратьев» по несчастью. Все вели себя как-то странно. Заторможено. Охотно откликались на номер и покорно шли в сторону ворот, когда глашатай стучал деревянным молотком по парящей перед ним в воздухе круглой железной полусфере, издававшей красивый малиновый звон. Некоторых в процессе торгов заменяли, называя номера замены. Николая на всякий случай посмотрел на свой номер – 3.62… но его номер пока не озвучивался. Вскоре в толпе он заметил Кэтрин и подошел к ней. Черты её лица оплыли, волосы неопрятно опадали на плечи, движения были неуверенные. Николай тронул её за плечо, она посмотрела на Николая, ни чего не выражающими глазами, и, не выразив ни малейшей эмоции, отвернулась в сторону глашатая. Это было явное медикаментозное вмешательство.