Я мечтала попасть на концерт Веры Брежневой несколько лет, наверное, начиная с тех пор, как закончился предыдущий, где я слушала и видела ее вживую впервые. А ведь сколько всего произошло за это время, и каждая из нас стала еще более собой, интересно.

Переходы, лестницы и помещения от метро до концертного зала дополняют мое чувствование этого города: холодные конструкции, созданные исключительно «по заказу», без всякой жизни, для наращивания скелета пожирающего монстра, среди которых передвигаются раздавленные люди, молчащие и злые, хотя улыбающиеся приклеенными бумажными улыбками с чипсов, работники, сливающие себя неосознанно добровольно.

Ближе к месту появляются люди в дорогих одеждах, сверкающие и заявляющие миру о своей внешности, перебирающие мероприятия, чтобы было чем блеснуть перед знакомыми и чтобы было где показаться. Мне забавно это зрелище, немного печально, но, по сути – я принимаю его как имеющее место быть и отпускаю в собственное существование, поскольку у меня есть дела более значимые.

Например, узнать, что завернуто в фольгу для меня моей подругой на перекус. Нахожу укромное местечко и, раскрывая этот многослойный тугой сверток, обнаруживаю бутерброды из овощей, сыра и любви. От умиления перехватывает дыхание, улыбка дотягивается до ушей, а пространство становится плотным, светлым и теплым, пощелкивающим от смеси ее любви, проявленной в заботе, и от моей благодарности.

До концерта остается немного, и я сижу у самого входа на диванчике вместе с молодой женщиной и ее дочкой лет пяти, став невольным слушателем их разговора. Они говорят о платье, о Вере, и о чем-то, что я уже не вспомню, но что для меня воспринимается как поток знаний, чувств, традиций, женственности от матери к дочери, и от чего мое сердце сжимается, и подступают слезы. Это для меня мило и значимо. Мечтаю обрести, развить то, что смогу также передавать своим детям, что они смогут нести дальше.

Концерт начинается, и Вера не заставляет себя ждать. Удивительно светлая и сильная женщина. Еще один эталон моих ценностей. В голосе чувствуется искренность, когда она говорит или поет о некоторых людях, любви, дочерях, маме, а также чувствуется, когда она говорит то, что обязана. Это ее первый собственный концерт спустя десять лет сольной деятельности. У меня в ушах проносится «10 лет»… Откуда-то из глубины, из уголков показываются мои расстройства о годах, которыми я упрекаю себя на пути к своей сцене, к своему первому значку с драгоценными камнями в форме трехлистника. Я ее понимаю настолько, насколько могу сейчас, и это уже сильное чувство. Это труд и упорство, это борьба с собой вопреки голосам из вне: «мы в тебя верим», «зачем ты занимаешься этой ерундой», «еще не бросила?», «наша звезда», «я всегда буду рядом с тобой», «мы вместе», «я тебе верю», «да моя знакомая тоже, и у нее не получилось», «смотри как легко можно». А ведь нужно немало силы, чтобы осознать насколько эти поначалу важные слова не должны иметь никакого смысла. Значение имеет только то, что делаю и чувствую именно я. Ведь это мой путь, как у Веры свой, и я только на малейшую долю могу представить через что она прошла от скромной, бедной, страшненькой школьницы до неоднократно признанной самой сексуальной женщины на этой сцене, сотворившей собственный концерт, собравший несколько тысяч человек. И что самое важное для меня во всей этой истории – она безусловно любит каждого.

Мое тело трясется от этого взаимообмена любовью. Она одна посылает в душу каждого в зале свои частица света, и я счастлива, что могу в ответ направлять ей свои.