– Это что получается, учителя уже не народ? – удивилась Варя.

– Конечно нет, доченька! Народ только мы с тобой, а все остальные – так, сопли зелёные, не заслуживающие уважения.

– А мама тогда кто?

– Ух мама… – Барахолкин с опаской покосился на дверь, но жена ещё не возвращалась с работы, иначе в коридоре послышалось бы грозное цоканье её каблуков. – Мама наша председатель колхоза, а я жертва её тирании. Всем жертвам положена компенсация за моральный ущерб от деспотизма, ударов сковородками и моральные репрессии, поэтому твой репетитор с радостью компенсировал мне всё это!

– Ммм… выходит Лёшенька всё-таки народ, раз он помог нам? – Варя никак не могла понять отцовскую логику, а тот приплясывал вокруг ноутбука как вождь перед бусами колонизаторов сверкая глазами и предвкушая будущую победу над Петровым.

– Когда я его уломал сбить цену – твой учитель сразу стал народом. Но только на сегодня, а то морда треснет. Он мне ещё благодарен должен быть за то, что я его так повысил в статусе, а то так и был бы простым зелёным репетитором.

– Же-е-есть, – только и смогла вымолвить Варя. Папуля готов сожрать мозг лучшему репетитору по инглишу, лишь бы не раскошеливаться на новый ноут и не выполнять обещание.

– Теперь ты понимаешь, на что готов пойти отец ради тебя? Давай, мой руки и скорее за стол! Стоп! Нет, сначала поставь мне этого… «Зе витхера сри», пусть установится как следует. Ух и задам же я Петрову, когда стану первым ведьмаком на районе!

– Ладно, только не бухти! – вздохнула Варя. Из-за этого пари отец стал сам не свой: если раньше он мог просто наорать, а затем баловал её, чтобы загладить вину, то теперь ещё оправдывал это сумасшедшими идеями. Иногда ей казалось, что по сравнению с родными второгодник Петров – пример адекватности.

– Эх, видели бы меня Хрюкин и Подселайкин! – мечтательно произнёс Барахолкин, расхаживая из одного конца комнаты в другой с видом председателя партии. – Они бы лопнули от зависти!

– А чему завидовать-то?

– Ну помнишь, как у нас Хрюкин выиграл спор? Вот на эти деньги он открыл какой-то бизнес, что-то связанное с древнерусскими рецептами. Ерунда в общем, это понятно любому специалисту.

– А почему сразу ерунда? Может он будет семью кормить на этот бизнес, и детям покупать не подержанные, а новые ноутбуки!

– Капиталист он и мошенник, твой дядя Пересвет. У нас даже последние двоечники знали, что есть только Советский народ, а никаких русских, марсиан и прочих птеродактилей не существует. Значит и никаких древнерусских рецептов не может быть, включай логику! – закричал Иваныч, размахивая руками так, что торшер отлетел в сторону и чудом не разбился. – Это просто до омерзения удобный коммерческий ход, чтобы выколачивать деньги из народа.

– Ага, как ты выколачивал ноут у препода, – хмыкнула Варя. – Свежо предание. Только нас в школе учили, что русская литература одна из самых… это… ну, гениальных и глубоких в мире.

– Чему вас только в школе учат! – возмутился Иваныч. – Вся так называемая русская литература выросла из Советской! Считать иначе – значит признаться в умственном развитии на уровне приматов!

– Каких матов? – у Вареньки изо рта выпал пирожок. Когда кто-то имел наглость с ним не соглашаться, отец жестикулировал и возмущался с такой эмоциональностью, что даже простые слова казались какими-то древнерусскими рецептами птеродактилей.

– Таких как ваши неграмотные молодые учителя! Щенки, лодыри и тунеядцы, вот кто! И он ещё мне, инженеру не хотел делать скидку на какой-то ноут! Да твой репетитор обязан мне его даром продать за то, что я даю ему возможность позаниматься с моей дочерью! Да он обязан мне сапоги…