– Нам обещали ответы, сколько еще раз мы должны услышать: «Подождите», прежде чем получим их? – рявкнул Марк.

Каждое слово звучало громче предыдущего и все более хлестко, но под конец голос сорвался. Музыкальное прошлое научило прекрасно владеть им, и Марк знал, как вложить верную тональность и интонацию. Ничего не выдавало, что это спектакль, в котором даже не хочется участвовать – просто усталый человек, столь растерянный, что страх превратился в ярость.

– Я не поеду в город, пока вы не расскажете, кто вы! – Алена высоко подняла плечи и упрямо задрала подбородок, но по взгляду было ясно, что надолго ее решимости не хватит.

– Будем стоять посреди дороги и пререкаться? Я же сказал, вам все объяснят на месте. Наша работа – сопроводить вас, и с этим мы почти закончили, – Зейн хмурился.

Растеряв всю свою радость и нетерпеливость, Вадим потребовал:

– Мы и так едем дольше, чем планировали, нам нужен отдых! Нормальная еда, из чистой посуды! Там, – парень ткнул пальцем в сторону ровных беленых домиков, вплотную подступающих к Альте. – явно найдется где посидеть, поговорить и поесть. Давайте!

– Хорошо, – процедил Зейн, помедлив с ответом. – Немного времени у нас есть, – он двинул ортора вперед.

«Осталось всего ничего», – с раздражением подумал Марк. Он полагал, после его требования стражи бросят пару хлестких слов, может быть, даже угрозу, люди замолчат и поедут дальше. Согласия он не ждал, оно казалось нелепым – молчать неделю, но согласиться на разговор перед самым городом? А если это было сделано специально? Но и такой расклад казался бессмысленным.

Процессия двинулась в указанную сторону. Деревня явно считалась зажиточной: дома – в два этажа, каменные, рядом – цветники, улицы – мощеные. Здесь не пахло подгнившими овощами, навозом и дешевым алкоголем, во дворах не сушилось белье, не было ни детей-оборванцев с палками вместо игрушек, ни пьяниц, смотрящих по сторонам мутными взглядами.

Таверна встретила запахами картофеля, свинины и чеснока. Марк удивился шуму: звучало столько голосов, словно внизу собралось не меньше ста человек – слишком много для такого маленького помещения. Крики, похабные шутки, стук пивных кружек, царапанье ложек по тарелкам – все сплелось в единый клубок.

Сквозь толпу пробилась официантка – раскрасневшаяся девушка, которая судя по виду зарабатывала обслуживанием не только столиков.

– У нас нет мест! – она уперла руки в бока и кивком головы указала на выход.

Фыркнув, Зейн вытащил из-под плаща бумагу и почти что ткнул ее в лицо официантке.

– Подписано королевой. Вы не имеете права чинить нам препятствия, а мы для отдыха выбрали это место, ясно?

Едва посмотрев, девушка тут же залебезила:

– Да, господин, подождите, прошу.

Она юркнула в сторону и вернулась через несколько минут. Склоняя голову перед Зейном, а между делом успев заискивающе коснуться его руки, девушка провела гостей за стол, огороженный ширмами.

Пока выбирали, сидящие расслабились и вздохнули свободнее. Смолкли встревоженные голоса, путники развалились на стульях, а Андрей успел задремать, уложив голову на свернутый плащ. Супы и жаркое были встречены улыбками и нетерпеливо протянутыми руками. Тарелки – не походные миски, от которых уже не отмывается жир! – поставили на стол с приятным звоном, звучавшим лучше любой сонаты. Переваренного лука в супе оказалось больше, чем мяса, а в жаркое чеснока и перца добавили слишком щедро, но было прекрасно просто сидеть в тепле, на стуле, с нормальной едой. Однако чем меньше оставалось от порции, тем реже появлялись улыбки, тем напряженнее становилось молчание.