– Только не очень долго, – застенчиво попросил компьютерный гений. – Ладно?

– Уже подумал, – радостно сообщил ему Валяев. – Нет!

– А? – чуть ли не открыл рот Костик. – Почему?

– Кто мне обещал выпилить часть воинства Тёмного Властелина? – цапнул его за грудки Валяев – Не ты ли? Мол – те его рати, которые завязаны на разные квесты вне Серых Земель, можно подсократить. И? Чего ж не подсократили?

– Не получается! – заверещал Костик, пытаясь вырваться – Пока – никак! Никита, мы тут уже живём! Спим и жрём! В душ не ходим!

– Ну, последним вы и раньше не очень увлекались, – справедливо заметил Валяев. – Такова традиция вашего цеха. Вытянутый свитер, джинсы, заправленные в сапоги, и специфическое отношение к мылу и мочалке.

– А печеньки? – возмутились хором несколько коллег Костика. – Про них чего не сказали?

– Извините, джентльмены, – отпустив подчинённого, приложил руку к груди Валяев. – И печеньки. Кстати – тому, кто всё же реализует моё пожелание насчет сокращения воинского потенциала самозваного повелителя Мрака, лично вручу корзину печенья и бочку варенья.

– И разрешите тут котэ завести, – потребовал один из программистов. – Плохо без него.

– Пусть его. Любовь, добро, котятки, – согласился Валяев. – Слово сказано, слово услышано. Киф, пошли отсюда, нам надо ещё кое о чем поболтать.

Мы вышли в коридор, и дотопали почти до самого лифта молча. И только там Валяев, повертев головой, и убедившись, что рядом никого нет, негромко произнес:

– Повторюсь – завтра Старик прилетает.

– У меня со слухом всё нормально, – негромко ответил я. – Но, надеюсь, про меня он не вспомнит.

– Не надейся, – развеял мои мечты собеседник. – Кабы не наш общий знакомый, с которым мы вчера беседу имели, то, может, и да. А теперь точно нет. Старику про эту встречу уже доложили, и он наверняка захочет узнать всё в деталях из первоисточников.

– От тебя и от меня? – уточнил я.

– Ну, разумеется, от кого же ещё, – начал сердиться Валяев.

– И?

– Подтвердишь, что я не проявлял никакой агрессии и вёл беседу исключительно в спокойных тонах, – сузив глаза, велел он. – Считай это моей личной просьбой.

– Даже врать не придётся, – пожал плечами я. – Оно ведь так и было на самом деле. Ну, кое в чём ты, конечно, был не слишком сдержан, но в целом держался в рамках.

– Киф, Старик уедет, я останусь, – нехорошо улыбнулся Валяев. – Ты ведь это понимаешь?

– Никита, давай вот без этого всего, – попросил я его. – Серьёзно. Знаешь, я уже перестал вообще чего-либо бояться. Сказать, почему?

– Догадываюсь, – мигом поменял тон мой собеседник. – Устал.

– Бинго, – подтвердил я. – Реально – устал. Вымотался. Мне этот год вечностью кажется. Знаешь, моё предыдущее существование трудно назвать скучным, там чего только не случалось, но этот год – нечто совсем особенное. Мне иногда кажется, что у иного человека за всю жизнь столько всякого разного не произойдёт, сколько у меня за последнее время.

– Зато будет чего вспомнить, – Валяев протянул мне ладонь. – Так мы договорились?

– Само собой, – я пожал его руку. – ещё раз повторю – мне даже врать не придётся.

– Слушай – Валяев вдруг хохотнул – А ты правда с Верейской успел покувыркаться? Или это так, сплетни?

– О как, – опешил я.

– Не сплетни! – злорадно ухмыльнулся функционер «Радеона». – Ой, не сплетни, вон как глазки забегали! И как она?

– Не оплошал, – расплывчато ответил я, рассудив, что упираться смысла нет. Этот всё одно до правды доберётся, не так, так эдак. Но шума при этом наделает немало, что мне совершенно ни к чему.

– И это меня называют распутником! – всплеснул руками Валяев. – Почти женатый человек – и на тебе, эдакий афронт! Но ты не переживай, эта новость не всплывёт и Вику не расстроит. Я кое-кому уже велел рот прикрыть, и сам – могила.