Вхожу опять. И вновь начинаю свой вояж между столиками. На меня смотрят уже примерно все посетители.

– И что?

– И что? Ну же, где ты?

– А ты где? (смотрю, кто в этот момент говорит по телефону. Та же дама, что пристально смотрела на меня в прошлый раз.)

– Подожди, это ты что ли?

– Что?

Нет, это не она. (И слава Богу)) Больше никто в этом кафе не говорит сейчас по телефону.

– Слушай, я ничего не понимаю. Ты меня мистифицируешь? Шпионские проверки?)) Я ж говорил- со мной это бесполезно- завалю все явки и пароли)

– Я кажется, поняла. Мы в разных кафе. Их часто путают. Сеть одна, и они на одной улице и совсем рядом-через несколько домов одно с другим. Выходи оттуда, поворачивай налево и метров через… ну, несколько домов по этой же стороне будет кафе, где сижу я. И уже, между прочим, даже выпила кофе.

Вышел, повернул, прошел, вошел.

Как это описать? Я помню, конечно, все в деталях. Мы просидели в этом кафе часа четыре в итоге. Но все —для меня-прояснилось в секунду. В ту же секунду, когда, войдя в кафе, я увидел ее и понял, что да, это она.

Она была похожа на свои фотки. И не похожа. (Оду искусству фотографии я, кажется, уже пел). Те же глаза-умные, карие, понимающие. Те же волосы, те же черты лица. И – совсем другой человек. Очень. ОЧЕНЬ привлекательный человек. Но не тот, с которым у меня что-то может быть.

Она ничего этого не поняла. Вот странно тоже. Ведь человек тонко чувствующий, и меня, в общем, как-то узнала неплохо-ну, как человека, -пока мы переписывались. А не поняла…

Я почувствовал это все очень отчетливо по одной простой причине: я перестал волноваться. Совсем. Мне не нужно было стараться нравиться. Мне вообще не нужно было стараться.

Расслабон, бон-бон.

Тот, кто лишний —выйди вон.

Да, вот сидел, говорил с ней, а в голову лезли примерно вот такие идиотские стишки.

Дурацкая, конечно, ситуация. И я понял еще одну вещь- входить в отношения я умею, а вот выходить- нет.

…Бабулька (модная вся такая, между прочим) через стол от нас потягивала виски- уже который по счету бокал. За соседним столиком менялась уже третья компания. Дождь за окном то переставал, то снова лился и лился.

Мне почему-то не было даже грустно. Была пустота какая-то. Я был как будто разъят на части: одна общалась с Анастасией, другая —наблюдала за происходящим в кафе, третья- за тем, что творилось на улице. И эти части не пересекались, это были параллельные потоки.

Мы вышли из кафе под очередной приступ дождя. Зонта не было ни у нее, ни у меня. Добежали как-то до метро- оно в двух шагах. На какой-то из пересадочных станций расстались, договорившись списаться.

Пока он ехал домой, получил от нее пару смсок. Сразу не ответил, уже из дома написал что-то, тщательно продумывая стиль, несколько раз стирая написанное (надо было написать более или менее в той же, уже ставшей для них привычной, стилистике общения, и в то же время —совсем чуть-чуть, но по-другому).

Видимо, получилось не очень. Поскольку она совершенно определенно продолжала писать в той же манере.

На следующий день он изобразил в смске какую-то обидку. Писал что-то (ну, мудак, че) надрывное, будто слегка не в себе. Теперь обиделась она.

Через день взял себя в руки и написал нечто прощальное, не называя вещи своими именами, но транслирующее: «занавес».

Это все, в общем. Как это пишут в старых добрых романах: «больше они никогда не виделись».

милая… сколько слов любви сказано в этом мире. они, в общем, более или менее одни и те же. но каждому, кто их говорит (ну, если всерьез) ведь кажется, что их история уникальна, а значит, и слова означают совсем другое, не то, что у других. и я ни чем от других тут не отличаюсь.