Зеки молчали.

– Тогда вперёд и с песней! – комендант ушёл, а конвойные построили зеков в колонну по трое и погнали вглубь здания. Нас, зеков, категории «В», дошло до финального построения не так уж много – всего человек тридцать, из них шесть или семь женщин.

Завели в тёплое просторное помещение с металлическими шкафами для одежды. Воздух был пропитан паром, влагой и запахом плесени.

– Разделись, вещи по шкафам, ключи на верёвке на шею и мыться! – громко крикнул конвойный, снимая свой полушубок и шапку. – На помывку пятнадцать минут, на построение через сорок пять минут. Пошевеливайтесь, время пошло!

Я особо долго не раздумывал, выбрал себе шкаф, быстро разделся догола, сложил одежду и пакет в шкаф, закрыл замок, повесил ключ с длинной верёвкой на шею и, не оглядываясь по сторонам, пошёл в открытые двери помывочной.

По сторонам слышались возмущённые восклицания женщин по поводу необходимости раздеваться при мужчинах и мыться всем вместе. Слышались и колкие шуточки мужчин. Мне было плевать, я должен был помыться и вовремя переодеться в зимнее, с которым ещё надо было разобраться, ведь я не открывал даже свой пакет – возможности не было. А я очень хорошо знал, что такое быстро одеть новое обмундирование, разобраться со всеми, казалось, нехитрыми особенностями пуговиц, молний, липучек и шнурков.

Помывочная была не очень большая – несколько десятков открытых ячеек с душевыми рожками и кранами. На полу стояли большие пластиковые бутылки, видимо с моющими. Я прошёл немного вглубь помывочной, выбрал незанятую ячейку и стал мыться, с наслаждением подставляя уставшее тело по струи горячей воды. Это было просто прекрасно, это было самое лучшее, что сегодня было со мной.

Мимо меня прошло несколько женщин даже не пытавшихся прикрывать свои женские прелести. Среди них одна рослая, широкоплечая, светловолосая женщина лет сорока пяти, с большой, тяжёлой и красивой грудью, замедлила шаг возле меня и подмигнула:

– А ты так ничего, Молчун.

Женщины рядом захихикали:

– Двигай, Нинка, не смущай мужика! А то ночью спать не будет.

Я улыбнулся и тоже подмигнул Нинке. А что, не так уж много здесь приходится улыбаться. Да и хороша, баба, что там говорить! И как её только угораздило попасть на «Звезду»?

Не успел я домыться, как буквально рядом с моей ячейкой вспыхнула ссора: трое зеков, не успевшие занять ячейки для мытья, стояли кучкой и язвили по поводу женщин, купавшихся прямо у них на глазах.

– Глянь – ка, а эта молодуха, так ничё – и жопа у неё что надо, и сиськи, и ножки какие ладные!

– О! А эта здоровая тётка, глянь, какие бидоны отрастила!

В ответ тут же раздался грубоватый голос Нины:

– Чтобы у тебя яйца такие были, как у меня сиськи!

– Ну, ты чё, тётка! Борзеешь?! – взвился, видимо, излишне обидчивый мужик, видать первоходочник, из шпаны. А вот не хрен тёток задевать!

– Чё, чё – через плечо! Козёл безрогий! Ты своим членом не тряси, а то, гляди, отвалится. Да там и отваливаться – то нечему – пипетка у тебя мелкая.

Женщины дружно рассмеялись, а этот недоумок кинулся на Нинку. Огрёб сразу же – Нина встретила его хорошей затрещиной, от которой неудачник, отлетел и упал на пол прямо возле моей ячейки. А мужик не мелкий, кило на девяносто и с приличным брюшком, видать тяжёлая рука у Нины.

Я продолжал мыться, поглядывая одним глазом на драку.

Мужик встал на колени, пытаясь подняться, но Нина была уже рядом – влепила ему ногой в голову, да так, что бедняга упал на спину. Нина встала над ним, расставив ноги:

– На, хоть посмотри на настоящую письку, Пипетка, будешь потом вспоминать, и дрочить долгими зимними вечерами.