Ибо денежные дела нашей семьи не только не наладились, но и значительно ухудшились. На приданое вашей сестры Франсуазы ушли все деньги покойной мадам Рошешуар – Анри великодушно уступил наследство сестре. Она велит вам кланяться, равно как и ее жених – Рене де Виньеро, сеньор Понкурлэ. Он желает употребить приданое вашей сестры на починку подъемного моста в своем замке Гленэ.

Ваша кормилица просит кланяться и надеется, что этот брак принесет вам много радости.

Но алчность каноников Люсона омрачила это прекрасное событие. Как вы знаете, его величество Генрих IV закрепил место епископа за нашей семьей, и вплоть до вчерашнего дня я ждала, когда Альфонс закончит учиться и возглавит епархию. До той поры я смирялась, позволяя каноникам, ныне осуществляющим управление Люсоном, не в полном объеме предоставлять епископальные доходы.

Я смирилась с тем, что вместо 18 тысяч ливров мы уже много лет получаем не более трети. Все должно измениться, когда Альфонс станет епископом, осталось еще три года.

Но каноники начали тяжбу против нашей семьи! Теперь они и вовсе оспаривают закрепление места за Альфонсом или кем бы то ни было из дю Плесси! На этом основании я не получила ни денье из пребенды, и мне нечего послать ни вам, ни Анри.

Как быть вам, мой дорогой сын, я ума не приложу. Посылаю вам десять пистолей – все, что у меня есть.

Надеюсь, мы с управляющим Илером и Дени Бутийе выиграем эту тяжбу, но один Бог ведает, сколько это все продлится, если его величество не заступится за нашу семью!

Ваша преданная и покорная слуга,

Сюзанна дю Плесси де Ришелье.

Пуату, замок Ришелье, 10 декабря 1602 года».

Десять пистолей! Арман покачал головой. В успех тяжбы каноников Люсона он не верил, но то, что пока суд да дело, пребенды матушке не видать – это как раз было очень вероятно. Надо платить за комнату, платить за Демона в конюшню, платить оружейнику за новую шпагу… Хорошо, хоть в Академию он попал благодаря заслугам отца и избавлен от платы размером в тысячу экю в год.

– Плохие новости? – осведомился Дебурне, озабоченный выражением лица хозяина.

– Готовят свадьбу, – улыбнулся Арман. – На приданое хотят починить подъемный мост в замке Гленэ.

– Слава Создателю! – перекрестился Дебурне. – Если б мост работал – замок бы не сожгли в девяностом! А сколько денег-то прислали?

– Десять пистолей, – ответил Арман. – Минимум миниморум. Каноники Люсона начали тяжбу за пребенду.

– Вот знал я, что этим все и кончится! – выругался Дебурне. – Бесчестные люди, сударь, бесчестные. Как же вы распорядитесь этой суммой?

– Внесу плату за Демона.

– А жить на что?

– Будешь почаще носить любовные послания к мадам Бурже – что еще остается? – пожал плечами маркиз.

*Король Франции Генрих IV несколько раз менял веру. Будучи рожден и воспитан в протестантизме, в Варфоломеевскую ночь он перешел в католицизм, чтобы сохранить себе жизнь. Сбежав из Парижа и Екатерины Медичи в родную Наварру, он вновь вернулся в протестантскую веру.

В конце концов, оставшись единственным наследником престола, он, чтобы получить корону, вновь торжественно перешел в католичество – согласно чаяниям и аристократии, и народа. «Париж стоит мессы», – решение Генриха IV положило конец Религиозным войнам во Франции. Протестантов он умилостивил, издав Нантский эдикт (1598), уравнявший в правах католиков и гугенотов.

Дебурне пополнил бюджет еще десятью пистолями, на протяжении трех недель курсируя между улицами Сент-Андре и Сен-Северин.

Арману удалось навестить мадам Бурже еще три раза – днем, сразу после того, как доктор отбывал к очередному пациенту.