– Милый маркиз, вам жарко… – проворковала над его плечом вторая дама, подойдя со спины, и споро начала расстегивать на нем дублет, вскоре полетевший на ковер – вместе со штанами и чулками, оставив кавалеру только сорочку, а затем опустилась перед ним на колени, лаская губами его срамные места.

Помутившимися глазами Арман смотрел на золотистый пробор Луизы, на развившиеся пряди, мерно колышущиеся в такт ее движениям, на смоляные волосы Маргариты, что змеились по подушке в такт толчкам Анри… Белые руки комкают сорочку на широкой спине герцога, обнажая крепкие ляжки в штриховке темных волосков и повязку над коленом – след схватки у моста Сен-Мишель…

Низкий стон Маргариты перешел в крик, Анри задвигался чаще – Арман зажмурился и едва не рухнул на колени от неистового наслаждения, белым огнем вспыхнувшего под веками.

– Два-два, – подвел итог Анри, когда Арман, еле передвигая ноги, ведомый за руку Луизой, рухнул на кровать с другой стороны. – Дамы, мы вас не утомили?

– Еще чего! – возмущенно воскликнула Луиза, разливая по кубкам следующую бутылку. – Я слышала, некая прекрасная собой жена адвоката из Пуатье так впечатлилась речью пастора-гугенота, что отдалась шести школярам прямо под виселицей на Старом рынке – лишь бы каждый прочитал на память по куску проповеди! И услаждала братьев по вере покорно и с улыбкою, в то время как католику не удалось бы получить у нее ни одного поцелуя, даже за дублон. Неужто мы уступим гугенотке?

– Ни за что, – хрипло протянула Маргарита, протягивая руку за вином. – Мой любезный Анри, вы проявите стойкость?

– Стойкость я проявлю, – Анри наклонился и запечатлел на губах Маргариты долгий поцелуй. – Но проповеди – не моя стезя.

– Ах, проповеди нам прочитает каноник Нотр-Дама, что захаживает сюда по четвергам, – утешила его Луиза. – Он и в постельных делах хорош, и в речах – хоть и уродлив, что твоя мандрагора!

– Скуфья и скуфейники… – презрительно процедил Анри, осушив кубок. – То ли дело армия!

Оставшаяся часть ночи слилась для Армана в бесконечную скачку, где он раз за разом отдавал дань то Венере, то Бахусу…

Очнулся он, когда сквозь щели в бархатных портьерах ползли серые рассветные сумерки, а огонь в камине почти погас. Рядом с ним спала Маргарита, щекоча жесткими волосами его голое плечо, Луиза свернулась клубочком по другую его руку, а на краю, сгребя под себя все подушки, полулежал Анри и цедил бургундское прямо из бутылки. Поймав его взгляд, герцог улыбнулся и подмигнул. Взглядом предложил вина. Получив отрицательный ответ, столь же безмолвный, он отставил бутылку и тихо продекламировал:

– Sine Cerere et Libero friget Venus***…

– Пустое брюхо к любви глухо, – усмехнувшись, перевел Арман.

– А говорили, что не сильны в красноречии, – разлепила глаза Маргарита. – С этим, как и со стойкостью, у вас все отлично. Налейте же мне вина, шевалье!

*Бирон Шарль-Арман де Гонто (1562–1602) – французский военачальник, сын маршала Армана де Гонто-Бирона. Участник заговора против Генриха IV. В заговоре участвовали еще Шарль де Валуа, герцог Ангулемский (1573–1650) – внебрачный сын короля Франции Карла IX и Мари Туше.

** Генриетта д’Антраг (1579–1633) – любовница Генриха IV, дочь Мари Туше, единоутробная сестра Шарля де Валуа.

*** SineCerereetLiberofrigetVenus (лат.) – без Цереры (богини плодородия) и Бахуса (Либеро) холодна Венера.

Глава 8. Встреча с будущим монахом (ноябрь 1602, 17 лет)

К счастью, Анри де Ногаре успел полностью оправиться от ран к экзамену по выездке.

И, конечно, снискал всеобщее восхищение – сам мсье де Плювинель, создатель Академии, гордился успехами питомца.