* * *

– Тебе было сладко? – Тиберия боролась за любимого, как могла. Она вынула из коробки Луиса сигару и, прикурив, с улыбкой протянула ему. На кончике осталась влага ее губ, и капитан, отдыхая телом, с чувственным удовольствием зажал сигару в зубах.

– Ну скажи, о чем ты всё думаешь? Что-то случилось? Хочешь еще вина?

– Нет, но с тобой мне было действительно сладко.

– Хочешь, я навек останусь с тобой…

– Если что? – он усмехнулся в душе наивности Тиберии.

– Если ты… согласишься…

– Ребенок? И этот довод ты собираешься бросить на весы нашего романа?

– Да! – почти выкрикнула она, интуитивно чувствуя его иронию.

– Ну так вот, уясни,– Луис терял остатки терпения.—Уж не знаю, какое колдовство свело нас вместе в Сан-Ардо. Но знай, что никаким колдовством тебе меня не удержать.

– Когда собираешься уезжать? – Тиберия уткнулась лицом в подушку.

– Завтра. И думаю, что с утра. Все люди за чем-то гоняются. Это и есть наша жизнь… Иначе было бы скучно.

– Может быть,– она злобно взглянула на его отрешенное лицо, на усы, которые так любила, и с отвращением передернула плечами: – Стало быть, ты тоже… решил поиграть со смертью?

– Видишь ли,– Луис холодным и странно спокойным жестом воздел руки и сжал пальцами виски.– Моя жизнь кончена… Мне осталось только мстить. Я солдат своей любви.

– Любви? – глаза Тиберии вспыхнули.

– Да. Я люблю другую.

– Не может быть!

– Со мною может быть всё.

– Тогда зачем? Зачем надо было приезжать сюда? —губы ее дрожали.

– Да уж не ради тебя… Я уже говорил. Хотя, впрочем, в ином разе я не смог бы сказать тебе об этом.

Симон отер пот с лица и воровато покосился на дель Оро. Метис сидел возле лошадей и не спеша пересчитывал пули.

– Ну как, Сыч,– ротмистр невесело усмехнулся.—Хватит тебе свинца, если нам вновь посчастливится встретиться с инсургентами?

– Айе,– оскалился полукровка.– На тебя хватит. Смотри, не смей играть со мной, могу и передумать. За скальп твой много не дадут, но если содрать с тебя шкуру… думаю, можно будет разжиться двумя-тремя реалами. Это всё-таки лучше, чем ничего.

– Может, ты, наконец, перестанешь валять дурака и вернешь мне оружие? Места глухие, приятель…

– Заглохни! – Сыч оторвал прилипшую к телу рубаху и принялся чистить ружье.

– Ну ты и крыса,– Симон был натянут как струна, но голос его оставался твердым.– Я же спас тебе жизнь!

– Вот поэтому я не связал тебе руки, амиго. А следовало бы…

– Дерьмо! – драгун в бессилии плюнул в сторону метиса.

– Возможно и так, служивый, но жизнь меня с детства учила ловить там, где клюет.

Закончив возиться с кремневкой, Рамон легко поднялся и сделал знак своему пленнику:

– Пошевеливайся, нам пора.

– Торопишься в Монтерей выручить деньги?– Бернардино надел хвостатую каску и встал.– Представляю, сколько девок и вина ты купишь…

На эти слова дель Оро клюнул, как форель на мушку:

– Да уж немало. Если не будешь дураком, и тебе перепадет, амиго. У тебя-то между ног тоже, поди, не всё отсохло? – Рамон насторожился и подозрительно посмотрел на Бернардино, ожидая ответа.

– Что касается меня,– Симон взял под уздцы своего скакуна.– Я могу только надеяться на встречу с отрядом королевской кавалерии.

С внезапной жестокостью Сыч хватил драгуна по лицу. Симон рухнул в траву, а полукровка дважды пнул его са-погом.

Вытирая кровь с разбитого рта, офицер поднялся.

– Не зли меня! – прохрипел метис и, повторяя при-словье капитана Луиса де Аргуэлло, погрозил пистолетом: —Помни, что шучу здесь только я!

– Спасибо, друг,– потрясывая головой, пробормотал Симон и сплюнул под ноги черный сгусток крови вместе с осколком зуба.– Ты очень вежлив.