Ираклия на майских не было в городе. Он с семьёй улетел в путешествие, и я очень по нему скучала. Мало того, что я не могла его увидеть, так ещё и не было возможности с ним поговорить. У их семьи была традиция — раз в год они собирались все вместе, улетали заграницу и отключали связь с реальным миром, посвящая себя родным людям.

Мне было непривычно без нашего общения, но я была счастлива за него. Счастлива, что он живёт в полноценной, благополучной семье. И это казалось удивительным, ведь обычно, я завидовала таким людям — не понимала, почему у меня не так. Но, видимо, уже тогда счастье Ираклия было для меня превыше собственных чувств.

Помню, как в один из майских дней, я вышла после занятий на улицу и увидела перед воротами припаркованную знакомую машину. Ираклий стоял, облокотившись на неё и что-то изучал в телефоне. При виде него, я расплылась в улыбке. Он заметил меня за секунду до того, как я бросилась в его объятия.

— Я скучал, — прошептал он на ухо, крепко прижав к себе.

Отпустив его, я сделала шаг назад и начала жадно разглядывать его. Не могла насладиться его присутствием рядом.

— Ты стал негром, — заключила я весело. — Жил всё это время на улице?

— Достаточно было побыть на пляже час. Солнце было беспощадное.

— Бедный, так жалко тебя, — с сарказмом бросила я, продолжая улыбаться. — Надо было остаться здесь. Нет моря — нет проблем.

— Смейся, смейся, — он взял с мои рук спортивную сумку и закинул её на заднее сиденье. — Ты домой?

— Да. Хочешь подвезти? — довольно спросила я, заранее зная ответ.

— Конечно. Соскучился по Тамаре.

Мы сели в машину и поехали в сторону деревни.

— Ты давно в городе?

— Вчера ночью вернулся. Хорошо, что позвонил бабушке и узнал, где ты. А то бы приехал в деревню, а тебя нет.

— Ба уже знает, что ты приедешь?

— Да. Обрадовалась и уже стоит у печи, — рассмеялся он.

— Она тоже по тебе скучала.

— А ты? — вдруг неожиданно спросил он, бросив на меня короткий, но пронзительный взгляд.

Я смутилась и растерялась. А он, заметив это, улыбнулся.

— Не отвечай, я просто пошутил, — сказал он, коснувшись моей руки.

Его ладонь касалась моей, наверное, с полминуты, но мой мир замер и казалось, что это длиться бесконечно. Я не могла дышать, вместе со временем замерло всё внутри меня, и воздух застрял в лёгких.

— Скучала, — вдруг вырвалось из моих уст, и я испугалась собственного голоса.

Я с ужасом посмотрела на него, глупо надеясь, что он не услышал. Но его улыбка, появившаяся на лице, говорила об обратном.

Я отвернулась к окну и спрятала руки между своих колен. Было неловко и странно. В воздухе витали странные эмоции. И я не могла их распознать.

Тем вечером мне позвонил тренер и сказал, что одна из девочек вывихнула лодыжку, а у них с партнером завтра выступление на дне города. Он попросил меня заменить её и приехать, чтобы отрепетировать танец. Я, естественно, согласилась, и Ираклий отвёз меня обратно в город.

Мой тренер со своей партнёршей беспощадны, когда дело касается работы. Поэтому, одно неверное движение, один неверный взгляд, и танец начинался с самого начала. Мы репетировали-репетировали-репетировали, и я уже перестала следить за временем, понимая, что сегодня проведу ночь в этом зале.

После полуночи мне позвонил Ираклий, чтобы узнать, когда я закончу.

— Я ещё на тренировках, — сообщила я.

— И сколько ты ещё там будешь?

— Скорее всего, я останусь здесь с ночёвкой. Ложись спать, — прошептала, чтобы никто не слышал.

— Как скажете, миледи, — со смешком ответил он.

Мы попрощались, и я вернулась на паркет, чтобы продолжить тренировку. Погрузившись в танец, я вновь перестала замечать кого-то вокруг. Есть только я, мой партнёр и история, которую мы должны рассказать зрителю через наш танец. Мы отрабатывали технику, эмоции и актерскую игру. Мы танцевали, ошибались и снова начинали заново. Но это нисколько не сбивало настрой. И только, когда сил совсем не осталось, и мы были насквозь мокрые, Алексей объявил перерыв на перекус.