– Хорошо, я прощу тебя и даже забуду то что было сегодня утром, но при одном условии.

– Каком? – живо отозвался готовый на всё комиссар, а сидящий в шкафу адвокат скрипнул зубами от досады.

– Ты попросишь прощение у Лиззи за всё что сказал.

– Хорошо, – не хотя отозвался он. – Но ты мне кое-что пообещаешь взамен.

– Что?

– Ты больше никогда не окажешься на месте преступления.

– Хорошо, – равнодушно согласилась девушка. – Оставайся здесь, я пойду найду Лиз и приведу сюда, чтобы вы могли поговорить.

Хардгер согласно кивнул. Фредерика вышла, оставив комиссара в комнате одного.

Сидящий в шкафу Эйнар изнывал от бессилия и отсутствия возможности действовать, а ещё его жутко раздражала близость Рэй и её запах, который заполнил всё пространство шкафа. Эта была не та женщина, которой он готов был дышать. Но и предпринять ничего сейчас он не мог, нужно было ждать. Ждать и слушать, уповая, что мужчина сможет услышать что-то полезное, как компенсацию от судьбы за доставленное ему неудобство.

Дверь снова отворилась и в гримёрку кто-то вошёл, адвокат обратился в слух.

– Фредерика сказала, что вы хотите со мной поговорить, – голос вошедшей Эйнар слышал впервые, хоть и знал о его владелице. Девушке папарацци из местной газеты. Их профессии так или иначе переплетались, а пути пересекались. Им обоим приходилось бывать не в самых лучших местах, работа такая.

– Я не буду ходить вокруг да около и перейду сразу к делу, – а вот голос Бьёрна адвоката совсем не удивил, всё тот же грубый тон со срывающимися, резкими интонациями. Нетерпимый, как и его владелец. – Фредерика хочет, чтобы я попросил у тебя прощение, – комиссар не удосужился перейти с девушкой даже на «вы», как того требовали приличия, лишний раз демонстрируя своё пренебрежение, – но этого не будет никогда! Мы с тобой никогда не поладим, и я хочу, чтобы ты это уяснила, как и то, что если ты скажешь моей невесте о том разговоре, что на самом деле состоялся в этой комнате я тебя по стенке размажу, как соплю!

Он сделал угрожающий шаг в сторону девушки запугивая её, но её голос даже не дрогнул, когда она начала говорить. Даже если ей и было страшно она не показывала этого:

– Вы можете не распинаться господин комиссар и запугивать вам меня ни к чему, я не собираюсь и не собиралась рассказывать о нашем разговоре, но не из-за ваших угроз, а из-за того, что люблю Фредерику и не хочу стоять на пути её счастья. Я желаю ей самого лучшего, даже если это лучшее для неё – вы.

Сколько силы, любви, бескорыстности и самоотверженности было в этой малышке выступающей так смело против жестокого комиссара. Эйнар невольно вспомнил другого человека, того кто должен был возненавидеть его за то, что он сделал, но вместо этого продолжил его любить, даря свою дружбу. Адвокат почувствовал, как невольно он проникается к этой девушке симпатией. Он мог бы остановить это, но не стал, Ульф позволил этому чувству проникнув в него пустить корни, прорастая в его душу словно дерево. Мужчина знал, что этим делает себе только хуже, но таков уж он был, сотканный из собственных противоречий и отчаянья. К тому же на свете не так много людей, что ему по-настоящему нравились. Эта девушка была одной из них.

– Я рад, что мы так хорошо понимаем друг друга, – пошёл снова в атаку Хардгер. – Пока я позволю тебе находиться рядом с мисс Арне, считай это моим подарком тебе за твою понятливость, но после нашей свадьбы ты исчезнешь из нашей жизни и на свадьбе тебя тоже не будет.

Лиззи безропотно согласилась, думая, что делает как лучше. Эйнар же знал, что сейчас она сама того не подозревая преподносит подруге «медвежью услугу» за которую потом будет винить себя, жестоко истязая мыслями.