«Блин, – я едва не хлопнул себе по лбу ладонью, – точно, надо будет обязательно заказать их мастеру Аменемхету для легионов».

Пока я корил себя за забывчивость, пять человек лишились жизни, а шестой, с заткнутым ртом и связанный, отправился вниз на верёвках за стену. Вскоре новость о том, что спать здесь любят многие, пришла и из соседней башни. Мы, которые пришли только с целью разведки, переглянулись.

– Грех не воспользоваться ситуацией, – тихо сказал я, и центурион кивнул. – Отправь гонца к военачальникам, пусть проведёт пару когорт под стены, не используя факелы. Мы пока попробуем взять ворота, – сказал я, показывая в сторону двух створок, до которых было метров двести. Они были хорошо освещены, и, судя по двигающимся теням, там точно не спали.

Спустившись по каменной лестнице, мы перебежками стали передвигаться по тёмному пространству, которое не было никак освещено. На пути, правда, один раз попался патруль, который мы пропустили мимо себя, затаившись в нише. Дождавшись, когда он пройдёт, мы побежали дальше, остановившись, только когда до ворот и охранявших его солдат осталось несколько десятков метров, которые невозможно было преодолеть так, чтобы нас не заметили. Я повернулся к Хопи.

– Думаешь, успел уже твой солдат предупредить остальных? – тихо сказал я прямо ему в ухо. – А то у нас будут большие проблемы, когда мы начнём шуметь.

– Должен был, я бы точно успел, – ровно так же шёпотом ответил он.

– Тогда вперёд и без лишних криков.

Раздался шум металла, когда все снимали щиты, поскольку мечи уже были обнажены, а затем молчаливыми тенями мы бросились вперёд. Пожалев, что не захватил с собой дротики, я взял в руки несколько кинжалов, которые на время попросил у легионеров, и с ходу метнул их в ближайших к нам солдат, которые стояли небольшой группкой и разговаривали. Едва они завалились на землю, как тут же раздались громкие крики.

– Нападение!

Я, краем глаза видя, как вражеские солдаты падают под ударами своих легионеров, выбежал на двух иудеев, кричавших громче всех. Кожаные шлемы, короткая кожаная куртка и небольшой щит с копьём – вот и всё их оружие. Сменив ногу с левой на правую, я, прикрывшись щитом, врезался в первого, сбив его с ног, и, пока он вставал, мечом взмахнул в сторону второго, видя открывшийся в страхе рот и дрожащие руки, когда он попытался ткнуть меня копьём. Отведя наконечник щитом в сторону, я сблизился с ним и, сделав небольшой выпад, ударил мечом в горло. Металл, скрипнув о кости позвоночника, глубоко вошёл в плоть, и я, дёрнув его на себя, вытащил меч, сразу поворачиваясь к тому, кого сбил первым. Полностью встать он так и не смог, а потому, приволакивая ногу, пытался укрыться щитом и выставить в мою сторону копьё, которое успел поднять. С ним возиться я не стал, поднял копьё только что убитого и броском, пробившим щит и его самого, пришпилил солдата к земле.

Расправившись с ближайшими противниками, я быстро огляделся, видя, что хоть бой и кипит, поскольку стали стрелять со стен проснувшиеся лучники, а также сбегаться копейщики, но два огромных деревянных бруса из запоров ворот уже снимались легионерами, и мне нужно было помочь, чтобы их не пристрелили в процессе.

Заметив упавшее со стены тело бойца, который держал в руке лук, а рядом лежал его колчан, который упал вслед за хозяином, я, оборвав кожаные ремешки, быстро вырвал упругое дерево из рук трупа и, найдя в колчане не поломанные от падения стрелы, стал их посылать в лучников, которые были ближе всего к снимающим брус. Словно снопы пшеницы, они как подкошенные падали замертво, когда мои стрелы пробивали им головы.