Спустя пять минут он её полностью освободил, и на моей кровати замерла в одном широком балахоне, скрывающем её фигуру, девушка. Она села, обхватила себя за колени и испуганно озиралась по сторонам.

– Найди переводчика, – приказал я Танини.

– Не нужно, я говорю на языке наших угнетателей, – с ужасающим акцентом ответила она на египетском.

В шатёр вошёл опцион вместе с новой утренней сменой и, услышав её ответ, грозно проворчал:

– Следи за языком, мерзкая тварь, если не хочешь его лишиться. Ты разговариваешь в присутствии царя Египта, его величества Менхеперры.

Я увидел, как девушку мигом сдуло с кровати, она безошибочно определила, что единственный, кто сидит в шатре, вольготно раскинувшись на кресле, и есть царь, а потому упала на колени и, вытянув руки, осталась стоять на коленях, лицом в пол напротив меня.

– Вы слишком сильно, Мин, заботитесь о моём достоинстве, – с улыбкой поприветствовал я новую смену и опциона, когда они поменяли тех, кто дежурил в шатре ночью, – мне даже порой неловко становится.

– Мой царь, – он низко поклонился мне, – ну ладно, я ещё понимаю, египтяне или нубийцы, ваши истинные и преданные подданные, много веков верой и правдой служившие царям Египта. Они могут рассчитывать на какую-то вашу благосклонность и милость, но эти…

Он едва не плюнул в сторону девушки, но с трудом сдержался. Я улыбнулся и сделал жест, что он может занять своё место, дальше я сам разберусь. Опцион поклонился и замер на месте главы охраны.

– Танини, переодень её в чистое и помой, – приказал я, – и пусть вернётся на кровать, на полу дует.

Он согнулся в поклоне, вышел из шатра и вернулся через десять минут.

– Вода для твоего величества ещё не согрелась, – сказал он, – а ей хватит и холодной. – Встань! – приказал он девушке и, когда та поднялась на ноги, показал снять с себя балахон.

Я увидел, как краска заливает её щёки и уши. Девушка изо всех сил вцепилась в одежду обеими руками.

– Сейчас прикажу, и тебя палками так изобьют, что на ж…у неделю сесть не сможешь, – разозлился парень, видя, что она стоит и ничего не делает.

По лицу девушки покатились слёзы, но она стала снимать с себя ночную рубашку, оказавшись полностью обнажённой. У меня, несмотря на усталость и лёгкую сонливость, от удивления открылись глаза. Фигура девушки под широкой одеждой, скрывавшей её пропорции, оказалась совершенной, по моим стандартам, конечно: двоечка грудь, не сильно широкие бёдра, узкие плечи и аккуратные ноги, – всё приковывало к себе мой взгляд. Если только побрить её стоило в определённых местах. Я привык уже к египтянкам, которые везде себя бреют, так что тут явно было для брадобрея много работы.

Танини, сам немного офигевший от увиденного, стал омывать её холодной водой, что вызвало набухание груди, и её соски встали. Девушка, красная от стыда, закрыла глаза. Парень быстро её помыл, дал завернуться в одежду, которую раньше принёс для меня, и она быстро нырнула в мою кровать, укрывшись одеялами.

– Так быстро, мой царь, в вашу кровать ещё, наверно, никто не залезал, – пошутил он, вызвав у меня лёгкую улыбку.

– Неси завтрак, помоюсь я чуть позже, – кивком поблагодарил я его за помощь. – Есть будешь? – повернул я голову к пленнице, когда он вышел.

– Мой царь, – с тем же ужасающим акцентом начала она, но я остановил её.

– Я не твой царь, поэтому обращайся ко мне «твоё величество» или «твоё величество Менхеперра». Ты не Танини, которому можно меня так титуловать.

– Прошу меня простить, твоё величество. – Сев на колени, с наброшенным одеялом на плечи, она выглядела комично.

– Кто ты?

– Верховная жрица Царицы Небесной, богини Ашер, твоё величество, – быстро ответила она.