Видя, что легионеры больше не покушаются на склеп, иудеи снова превратились в послушных пленников, начав копать могилы для только что погибших неподалёку от этого места.

***

Через три дня вернулись две колесницы Менхеперресенеба, принёсшие новости о том, что да, гигантское войско, идя от города к городу, пусть и нескоро, но будет здесь. Двигается оно очень медленно, часто останавливаясь на привалы.

– Господин Менхеперресенеб ещё просил передать твоему величеству, – передо мной стоял с поклоном молодой воин, гордый порученной ему задачей, это было заметно как по его сияющим глазам, так и по взволнованному голосу, – что твоё величество Менхеперра был прав, это просто ополченцы, – продолжил он, – никакого строя, никакой защиты, просто копья, щиты и небольшое количество лучников с пращниками. Похоже, они и правда ради нас собрали со своих городов почти всё мужское население, которое может держать в руках оружие.

– Отлично, воин, – я снял с себя серебряный браслет, которых у меня после посещения Митанни было просто вагон и маленькая тележка, и протянул его парню, – царь тобой доволен.

– Моё сердце и душа принадлежат моему царю! – Он сначала бухнул себя по груди кулаком, так что едва не закашлялся, потом поклонился и попытался взять браслет. Уронил его, покраснел и страшно смутился.

– Не переживай ты так. – Опцион, меня охранявший, сам нагнулся, поднял браслет и надел его на руку испуганному пареньку. – Если его величество доволен, то бояться тебе нечего. Иди отдыхай.

– Благодарю, господин. – Парень, перепутав, низко поклонился не мне, а опциону, смутился и, чтобы ещё чего не натворить, повернувшись, побежал к своей колеснице.

Мы, не став ругать его за подобные просчёты, с улыбкой проводили бегство совсем юного парня.

– Танини, – сказал я, и моя тень из-за спины тут же выдвинулась.

– Мой царь?

– Узнай, из какой семьи парень, пошли письмо главе его рода, – приказал я, – пусть Небсений приложит к нему какой-нибудь красивый золотой браслет, а в письме поблагодарит от моего имени главу рода за то, что вырастил хорошего сына и воина, который преданно служит своему царю.

– Слушаюсь, мой царь, – тут же ответил Танини, снова уходя за спину.

Один из центурионов, который слышал мой приказ, сделал пару шагов ко мне ближе, охрана его, конечно, пропустила.

– Мой царь, – он смущённо посмотрел на меня и попросил, – а можно такое письмо отправят и в мою деревню? Можно даже без браслета. Я вырос в таком бедном и маленьком поселении скотоводов, что просто приход письма от самого царя Египта будут там обсуждать многие годы, передавая его следующим поколениям.

Я удивлённо на него посмотрел, не думая, что он говорит это серьёзно. Но нет, весь вид его свидетельствовал о том, что да, для него это важно. Я почесал подбородок, который пора было побрить.

– Хорошо, – кивнул я, – будет тебе письмо. А чтобы ко мне не повадились и остальные за тем же самым, можешь сказать, что отныне эта награда будет выдаваться только тем, в чьей преданности я не смогу усомниться.

– Благодарю, мой царь. – К моему огромному удивлению, на его глазах показались капельки слёз. – Моё сердце и душа принадлежат твоему величеству Менхеперре.

Он низко поклонился и, повернувшись, пошёл к своей когорте.

– Напиши письмо Рехмиру, – тихо сказал я Танини, – попроси, чтобы узнал, откуда происходят все мои центурионы, и установят в их деревнях или городах небольшие гранитные стелы с их именами, годом вступления в легион и годом, когда он стал центурионом, а также тем, что данный центурион вышел из этой деревни. Пора, наверно, возвеличивать тех, кто достиг подобных званий в моём войске.