– Ты безумный бог, а я дура, если решила связать свою судьбу с твоей.

– Да? – Я заинтересованно посмотрел на неё. – Неужели где-то глубоко в душе у тебя не сидит червячок сомнения и желания, чтобы царская казна стала полнее для реализации твоих планов? Новые храмы, прекрасные пирамиды, достроенный храмовый комплекс Джесеру в Карнаке?

Я, видимо, задел её за живое, поскольку женщина облизнула губы.

– Если я когда и думала о таком, то только не произнося этого вслух, в отличие от тебя, – огрызнулась она, всё ещё качая головой.

– Я и не прошу тебя в этом участвовать, если не хочешь, – я пожал плечами, выпрямляясь и опираясь о спинку трона, – но прошу подумать.

– Что насчёт царских работ и средств казны? – переключилась она на другую тему. – Ты прав, мне и правда нужно больше населения для работ над моими проектами, их всех нужно кормить и платить им, а сейчас царская казна скудна.

– Я принесу тебе золото и рабов, если не будешь мешать моим планам, – улыбнулся я, – ты царь, знаешь эту работу лучше меня, а следовательно, будешь заниматься тем, что положено царю. Праздники, жертвоприношения богам, решение проблем людей – всё, что у тебя было, остаётся за тобой, я лишь улучшу то, что сейчас либо не работает, либо работает плохо.

– Например? – заинтересованно спросила она.

– Налоги, – снова вернулся я к больной теме, – ты ведь знаешь, что сборщики налогов подчиняются номархам и сами устанавливают таксы для всех?

– Разумеется, – кивнула она, – эта привилегия для правителей номов давно была закреплена за ними.

– И сколько из-за этого недополучает царская казна? – ехидно поинтересовался я. – Треть? Две трети?

Хатшепсут снова закусила губу, она точно знала, о чём я говорил.

– Кроме жрецов, ты хочешь, чтобы восстали ещё и номархи в Египте? – Она покачала головой. – Ты точно сошёл с ума.

– А мы и не будем пока ничего из этого делать на старых территориях, – загадочно улыбнувшись, сказал я ей, – всё новое мы с тобой будем вводить только на новых землях. Единый налог, устанавливаемый из столицы, наместники либо из лично преданных тебе или мне людей, либо вообще из местных князей или царей, которые будут нам преданы, если мы оставим им власть.

Хатшепсут прищурилась.

– Если на всех новых землях будут единые правила, – задумчиво продолжила она, – то их внедрение затем и на старых территориях можно будет провести менее болезненно, поскольку к ним со временем привыкнут.

– Вот видишь, ты меня прекрасно понимаешь, – улыбнулся я ей, – так что я удивлён, почему ты готовилась сегодня к битве, если мы оба с тобой хотим укрепления единоличной царской власти. Пусть это мы делаем не для себя, а для дальнейших поколений, но меня полностью устроит, если через тысячу лет на этом троне будут сидеть наши с тобой потомки и править всеми землями сами, без трепетной заботы жрецов и номархов.

Сидящая напротив меня женщина задумалась.

– Я не понимала, что боги смотрят так далеко вперёд, – неожиданно призналась она мне, – мой максимум планирования – пара десятков лет.

– Но ты ведь не против, чтобы то, что мы совершим с тобой сейчас, помнили и через миллионы лет? – польстил я ей, прекрасно понимая, что о нас забудут уже через тысячу и только новое время воскресит память о древних цивилизациях. Но Хатшепсут об этом незачем было знать.

Глаза её загорелись.

– Какой правитель откажется от подобного, – она кивнула, – конечно, я согласна.

– Тем более я даю тебе слово, что потрясения, которые будут касаться нас обоих, я буду сперва с тобой согласовывать, – снова подлизался я к ней, – разумеется, рассчитывая на те же обещания и с твоей стороны.