Внезапно ко мне подошли и передали послание от моей мамы, в котором она писала: «Чем бы ты сейчас ни была занята, немедленно приди домой!». Мама никогда не просила меня так срочно бросать дела и бежать, поэтому, надев платок, я в сопровождении мужа поспешила в Авезин. Сердце мое забилось сильнее, когда я увидела сидящую на полу маму, обхватившую руками колени, и отца, прислонившегося к стене и слушающего, что говорят Рахим и Ибрахим.

– Фарангис! – воскликнула мама, увидев меня. – Помоги! Мальчики хотят пойти на войну!

– Не волнуйся, мама, – ответила я ей, крепко взяв за руку. – Пожалуйста, сначала объясните мне, что произошло.

– Рахим и Ибрахим сказали, что Саддам Хусейн хочет завоевать наши земли и наша армия не в силах остановить его. Им нужны новые солдаты.

– Но ведь Рахим и Ибрахим имеют право и возможность отправиться туда. – ответила я. – Что же вы предлагаете нам делать? Сидеть и смотреть, как они сносят наши дома и убивают наших людей?

Не встретив поддержки с моей стороны, мама взмолилась:

– Пусть тогда хотя бы один отправится на войну! Смилуйтесь надо мной и сжальтесь!

Посмотрев на кипящих от гнева Рахима и Ибрахима, я поняла, что никто и ничто не в силах остановить их.

«Боже! – запереживала я еще сильнее. – Что за беда свалилась нам на голову так неожиданно?!».

– А если с ними что-то случится? – продолжала мама. – Что тогда?

– Аллах велик! – сказала я, поднявшись на ноги. – Клянусь, я и сама готова пойти на войну!

– Соберитесь и не забудьте ничего дома, – неожиданно сказал отец, повернувшись к мальчикам. – Я пойду проведаю остальных.

Своими словами он словно поставил точку в нашем обсуждении, показав, что решение лишь одно.

В ту ночь во всем селении, в котором когда-то по ночам царили покой и умиротворение, поднялось безудержное смятение и паника. От нашей семьи набралось восемь человек: Рахим, Ибрахим, наши двоюродные братья Аббас и Хейдарпур, Алишах и Паша Бахрани, Шах-Хусейн Джаванмири, Мурад Ардашир Галедари. Все подготовили свои ружья, так как в те времена в каждой курдской семье было принято иметь огнестрельное оружие, и с воинственными, полными бесстрашия глазами занимались приготовлениями к войне. Казалось, что наши мужчины с таким количеством патронов и других боеприпасов прибыли из какого-то военного гарнизона. Те люди в селении, кто не мог позволить себе иметь ружье, отправились за ним в штаб КСИР.

Мой двоюродный брат Аббас сказал дяде Мухаммад-хану:

– Мы уходим! Если появится необходимость, присоединяйтесь к нам!

– Да хранит вас Всевышний, – ответил тронутый словами сына дядя.

– Мы не смиримся с тем, чтобы враги так нагло явились на наши земли и растоптали нашу честь! Мы не позволим забрать наши земли и сделаем для этого все, что в наших силах. Если же судьбой нам предписано не вернуться, то заранее просим у вас за всё прощения.

Я понимала, что, когда мужчина произносит такую речь, он намерен сражаться до последнего вздоха и либо умрет, либо до конца защитит свою честь и вернется победителем. Ибрахим и Рахим просили односельчан беречь наше поселение и при надобности отправляться в штаб за боеприпасами.

– Враг наступает со всех сторон. Будьте бдительны даже по ночам! – предупреждали они.

Я смотрела, как восемь человек из нашей семьи, включая моих родных братьев, уходят на войну, и сердце мое нестерпимо сжималось. Я не понимала, за что нам суждено столкнуться с такой бедой. Ощущая царившие вокруг тревогу и боль, я старалась быть сильной, чтобы помочь маме вынести эти трудные времена.

– Пожалуйста, прошу вас, – украдкой говорила я братьям, подойдя к ним ближе. – Будьте осторожны.