– Съели.

Поверх плеча собеседника Уилл посмотрел внутрь дома, как будто коровы могли быть спрятаны там:

– А Кершо?

– Ушли.

– Ушли?

Лонни криво усмехнулся, а затем смачно сплюнул прямо на крыльцо.

Уилл оставил бобров на кухне, а сам зашел в ванную, чтобы освежиться. Вернувшись в маленькую прихожую, куда выходили двери всех комнат, он остановился в центре, вытирая ладони о собственную рубаху тем движением, каким водят лезвием ножа по точильному камню.

На другой стороне прихожей находилась дверь, ведущая в спальню. Она была приоткрыта, и Уилл распахнул ее полностью, зайдя внутрь. В центре комнаты располагалась огромная кровать. Она была застелена на двоих, и на подушках виднелись отпечатки двух голов, как если бы ее хозяева только что встали и отправились в поле или же на кухню, чтобы приготовить кофе.

Он вышел из комнаты, прошел дальше по коридору и осмотрел кухню, гостиную, а затем еще две спальни. Он заглядывал в каждую комнату и оставлял двери после себя открытыми. В одной, обклеенной голубыми обоями, он обнаружил висящие под потолком модели самолетов. В другой стены были розовыми, а на шкафу было разложено множество плюшевых игрушек и пластиковых лошадок.

Некоторые упали, но большинство так и застыли в различных позах, как будто с ними совсем недавно играл ребенок.

– Я слышал, что у тебя была дочь. – Лонни тоже зашел в дом и стоял теперь в прихожей, шагах в тридцати от Уилла.

– Слышал?

– Так мне сказали. Когда отправили приглядывать за тобой.

Уилл окинул взглядом розовые обои и полупрозрачные занавески на окнах. У него и правда была дочь. И жена тоже. Настоящая семья. Прежде у него была совсем другая жизнь, и только он сам был виноват в том, что ей пришел конец. И пусть он пришел к Отцу во «Врата Эдема» в поисках прощения, теперь он понимал, что нашел здесь вовсе не его.

На мгновение Уилл прикрыл глаза: сквозь столь знакомое очарование окружающей обстановки ощущался привкус пыли и фальши. Он вновь взглянул прямо на Лонни:

– Что здесь произошло?

– Ты один из нас, Уилл. Но когда ты, Иоанн, Отец или я смотрим на одни и те же вещи, это вовсе не значит, что мы видим одно и то же. – Они вместе шли через поле; на траве, в том месте, где корова погибла в когтях медведя, до сих пор виднелись следы крови. – У каждого есть свое предназначение. Ты живешь вдали и служишь церкви, которая благодарна тебе за это.

– А Кершо? – Уилл до сих пор не мог выбросить из головы как образ опустевших, покинутых комнат, так и то, что было ему сказано.

И уклончивый ответ Лонни не добавил ясности:

– Они тоже исполняют свое предназначение. Как и ты, как и я. Каждый из нас – лишь слуга.

– И каково твое предназначение? – задал очередной вопрос Уилл.

Он остановился и преклонил колени, глядя на поле и мысленно прикидывая путь медведя. Легко можно было представить, как быстро двигается мощное тело, как перекатываются мускулы под блестящей на солнце шкурой, как разлетается в стороны взрытая длинными когтями земля.

– Я слежу за тем, чтобы Отец и церковь получили то, что дóлжно.

– Теперь это так называется?

– Мы одно сообщество. И как ты прекрасно знаешь, если церковь помогает тебе, она ждет того же в ответ.

– И Кершо платили?

– Пока могли.

– А теперь?

– Их предназначение изменилось.

Уилл поднялся и подошел к забору, огибавшему поле. Разрытая земля и вырванные с корнем клочья травы указывали на место, где прошел медведь.

– Кершо были здесь, когда это случилось?

– Да, но дело было уже почти сделано. Они забили почти всех коров по велению церкви. Их жизни здесь приходил конец.

Уилл внимательно осмотрел окружающий лес, перебирая в памяти все, что увидел. Он думал о медведе и гадал, был ли тот до сих пор поблизости. Быть может, даже наблюдал за ними.