От которых мурашки врассыпную по всему телу, только вот ее ласки и мяукание делу не помогают. Тут же в фантазиях я беру ее сзади, глажу и целую спину, глядя, как член скользит в горячую влажность, а потом прихватить эту кошечку за загривок, все быстрее и жестче входить, пальцами терзая ее розовую плоть, пока не услышу, как она стонет и кричит, забившись в оргазме. Заставлю подняться ко мне и накрою поцелуем ее губки. Да, на них тоже планы.

— Ты меня не слушаешь, Сумрак! Выходи из сумрака! — возмутилась Лера.

Вот бля. Что она там болтала? Надо же, как меня вынесло. Фон уже не фиксирую, только ауру ее разглядываю, переливающуюся в растрепанных локонах. Я не забыл, какая она красивая, не мог забыть. Она такая одна во всей вселенной. 

— Я слушаю, Милашка. Просто задумался об очень важных и срочных делах.

Тут Лера наткнулась на шрам, который пацаны окрестили «the best from west», потому что шрам был похож на диск, а прилетело мне, когда американцы на нашей базе разбирались с неизвестным оружием. Методом тыка. Мы же тоже успели уже научить их плохому. Кому нужны эти инструкции, когда на базе толпа инженеров, военных и прочих умов со всей планеты?

Планы и фантазии в моей голове уже набирали обороты, да и Лера кокетничала, облизывая меня взглядом так, что кожа начинала гореть и кайфово покалывать следом за ее взглядом и руками. Поэтому я подхватил Милашку и принес свою драгоценность в бассейн, придумав уже кучу жарких развлечений, а по правде — прелюдию в воде для нее с очень жарким продолжением. Опять что-то болтает про перископ, отвечаю на автомате, мыслями мне не до подлодок совсем.

А потом покажу ей все. Вообще все о себе — и себя. И покажу, как я работаю с людьми.

И вот в этом месте меня просто начало бомбить. Вдруг она не поймет? Не поверит или посчитает сумасшедшим? Или просто решит, что такой ей не нужен. Это ведь не просто — прожить всю жизнь с таким, как я. Страх увидеть в ее глазах разочарование или сомнения буквально сломал во мне что-то. Я чувствовал, что не справляюсь с эмоциями, как бы ни старался их загасить, все же они выходили наружу. И мое состояние, кажется, передалось и ей.

Пришлось опять ловить ее взгляд и успокоить, увести от всех мыслей за пределами нас двоих. Я говорил, привычно выводя ее на этот миг неконтролируемой реакции, на рефлекторное условие, которое мне поможет вернуть ее из уродливого мира в наш с ней. Идеальный.

Лера слабо улыбнулась своим мыслям, и я понял, что она услышала меня лишь частично. И как будто отключилась, не слушая мой голос, потеряла сознание, повиснув в моих руках так неожиданно, что я еле успел переместить руку с ее затылка, подхватывая ее на руки.

— Лера!.. Милашка!.. — я как сопливый лаборант пытался привести ее в чувство, кричал и звал ее, зная, что это бесполезно. Но способность мыслить свалила, помахав мне ручкой в ту же секунду, как я увидел ее закатывающиеся глаза и мертвенно побледневшую кожу.

Меня так вштырило, что кому на базе расскажи — не поверят. Я видел горы трупов, десятки раненых, да что там, я сам их выносил, никогда не теряя хладнокровия. А сейчас потерял не только его, а еще и рассудок, скорее всего. Иначе как объяснить все мои действия? Я зачем-то приволок Леру в спальню вместо трех шагов до лаборатории, где есть хотя бы нашатырный спирт. Уложил ее на кровать, сложив руки на груди. Потом опомнился, подумав, что так кладут покойников. И не мог сообразить, как укладывают в таком случае людей.

«Бля... Ну не в сексуальную позу точно, идиот!» — ругал я себя, возвращая ножки обратно и укрывая теплым пледом.