Их удивило то, что космический путешественник на большом расстоянии видел их. Но и его говорящая физиономия непонятным образом витала рядом с ними.

– Мне очень важно сейчас узнать, кто я, откуда и почему нахожусь здесь, – честно признался пилот маломерного космического транспорта. – Я не понимаю, что случилось.

– Наверное, произошло падение вашей главной летающей «тарелки», – предположил Дмитрий. – Это последствия не совсем удачного приземления. Предполагаю, что ты ударился головой о какой-нибудь камень.

– Не вводите меня в заблуждение, – на неприятной физиономии гуманоида появилось некое подобие улыбки. – Какая ещё основная летающая «тарелка»? Я в такие сказки не верю. Я ведь, всё-таки, кое-что помню. Я вспомнил!

Он начал сбивчиво и долго рассказывать, что, скорей всего, он учитель физики и математики в одной из местных сельских школ.

Причём, он закончил обучение в педагогическом университете с красным дипломом.

– Нам гораздо проще понять и постичь некоторые тайны Мироздания, – честно признался Дмитрий. – Но мы не имеем даже малейшего представления о том, кто ты и куда держишь путь. Правда мы, почему-то, читаем твои мысли и даже отсюда видим тебя. Странно и непонятно.

– Я не всё, но очень многое забыл, – тяжело вздохнул гуманоид. – Но я хорошо помню, что зовут меня Илья Тихонович Собакин. Я, видимо, попал в сектор частичной амнезии. Наверное, я сейчас нахожусь под её влиянием.

– В тебя вселился клочок памяти совершенно другого существа, – сказала Майя, – возможно, даже того, которое уже ушло за предел этой обители. А свою память ты частично потерял. Но мы-то с Димой о себе всё помним, и это страшно. Но понять не можем, почему мы стали фантомами. Может быть, это последствия неизлечимой болезни.

– Форма совсем не важна, – убежденно заметил гуманоид. – Самое главнее – содержание. У меня четыре руки и совсем нет носа. Но ведь от этого я не перестал быть Собакиными. Мне осталось только ещё кое-что вспомнить, и всё будет в полном порядке.

Из густых кустов вышли олигархи: восьмилапый паук с человеческой головой Владимир Семёнович и толстый, безобразный чиновник-функционер Поликарп Терентьевич. На них была шикарная одежда, но в руках они держали большие клетки для лягушек, которых они собирались поймать. В них без всякой радости несколько лягушек зелёного и коричневого цвета.

Несуразица нового бытия

Инопланетянин, который упорно считал себя учителем математики и физики Ильёй Тихоновичем Собакиным, приветливо помахал им одной из своих четырёх рук.

– Куда же ты привёл нас, Собакин? – возмутился Поликарп Терентьевич. – Здесь, вообще, нет лягушек. Какое-то странное место.

– Сюда не я вас привёл, – напомнил им гуманоид Илья Тихонович. – Меня вместе с вами забросили с парашютами.

С некоторым недоумением Рогалев и Ликнова одновременно поинтересовались у всех троих, зачем им лягушки.

Но на вопрос ответил Собакин, и этого было, вполне, достаточно. Оказывается, у него и его друзей отцы – чистокровные французы, а матери – милые, изящные японки. При таких обстоятельствах потомок, то есть дитя подобного интернационального брачного союза просто умрёт от голодной смерти, если на обед ни проглотит дюжину свежих и питательных лягушек или, в крайнем случае, ни скушают салат из виноградных улиток. Дмитрий и Майя понимающе закивали почти прозрачными головами.

На всякий случай, Собакин ещё раз напомнил своим давним друзьям, что сбросили сюда с самолёта или воздушного шара с парашютами.

– Все верно, – подтвердил его слова паукообазный Владимир Семёнович. – Сплошные неприятности. Парашюты не раскрылись. Пришлось спланировать на землю без их… использования. Да и лягушек здесь, на самом деле, нет.