– Ты поэтому летел сломя голову на силовое поле? Решил поджариться до костного мозга, лишь бы от нас уйти?

– От вас я бы в два счёта ушёл. По лесу, – хмыкнул Хидден.

– Тогда чего ж не ушёл? – спросил следователь, и вкрадчивость его тона намекнула, что ему, в отличие от самого Хиддена, причины известны. – Пойдём, поговорим. – Он достал наручники и жестом велел Хиддену просунуть руки через решётку.

– Мне нечего вам рассказать.

– Значит, меня послушаешь. Мне, как ты понял, рассказать есть что.

Хидден сидел за столом допросной лицом к стеклу – не зеркальному, как показывали в фильмах, а непроницаемо-чёрному, и отчётливо чувствовал на себе чей-то взгляд из темноты этого аквариума. Взгляд был тяжёлый, словно уран, и, по ощущениям, такой же радиоактивный.

– Кто там? – Хидден кивнул на стекло, и по промелькнувшей эмоции в глазах усевшегося напротив следователя понял: кто-то очень серьёзный. – Камера выключена, – заметил Хидден. – Мне стоит беспокоиться?

– Этот разговор не под запись, – спокойно сказал следак, – но он для тебя жизненно важен, так что уж будь любезен, обеспокойся отвечать не ёрничая и слушать не перебивая. Понятно объясняю?

Хидден кивнул, но нахальная ухмылка с его губ никуда не делась.

– Вопрос первый: какого чёрта ты пёр на силовое поле? Почему не ушёл от нас по лесу, как собирался?

– Это два вопроса.

Следователь треснул кулаком о железный стол почти без замаха, но так, что столешница загудела. Хидден молчал. Ответа ни на один из этих вопросов он не знал, а объяснять, что его будто силой туда тащило – глупо, всё равно не поверят. Следователь подождал, поиграл желваками, вздохнул.

– Хорошо, сформулирую по-другому. Ты знал о силовом поле Творецка?

– Конечно.

– Знал, что проскочить его нет шансов даже на танке – всё равно поджарит?

– Да.

– Этого добивался? Или надеялся, что тебе повезёт?

– Нет. И – нет.

Следователь глянул по-птичьи хищно и предвкушающе. Чуть дёрнулся, будто ему до ужаса хотелось обернуться на тёмное стекло, как фокуснику к зрителям перед главным своим трюком. Но не обернулся, сдержался.

– Ты ехал туда по своей воле? – задал он следующий вопрос.

Хидден молчал, глядя в воспалённые глаза собеседника, и тот поторопил:

– Отвечай!

– Я не знаю, какого хрена меня туда понесло, довольны? – процедил Хидден, бросив взгляд в застекольную черноту.

– То есть? Расскажи подробнее, что произошло.

Хидден с минуту думал, подбирал подходящее, понятное объяснение.

– Знаете, есть такие таблетки, подавляющие волю?

Следователь кивнул.

– Ты всё понимаешь и даже можешь шевелиться, но не можешь сопротивляться – послушно идёшь, куда ведут, – продолжил Хидден. – Вот и тут та же дрянь.

Следователь всё-таки не выдержал и бросил через плечо взгляд на стекло: быстрый и торжествующий.

– Что ты слышал о Творецке? – спросил он.

– То же, что и остальные: байки и городские легенды.

– А подробнее?

Хидден закатил глаза, откинулся на металлическую спинку шаткого стула:

– У нас тут вечер у костра? Тогда где ж моё какао?

Следователь угрожающе скрипнул зубами, насупив и без того сердитые брови.

– Закрытый научный городок, слегка долбанутый метеоритом, – вздохнул Хидден, уступая. – По слухам, там то ли учёные секту организовали, то ли правительство секретные опыты проводит. Вокруг силовое поле, через которое ни зайти, ни выйти. Однако, опять же, по слухам, люди в окрестностях не только сгорают, но и пропадают, как будто Творецк кого-то убивает, а кого-то забирает.

– Каким образом забирает?

– Мне откуда знать?

– А ты подумай.

Следак сцепил пальцы в замок, шире раздвинув лежащие на столе локти, чуть наклонился к Хиддену, словно собирался рассказать ему какой-то секрет. Вопросительно дёрнул бровью и с удовольствием заметил, как увядает на тонких губах задержанного нахальная ухмылочка.