Партийное собрание артиллерийского дивизиона самоходных гаубиц, входящего в Краснознамённый мотострелковый полк оказалось не простым. На повестке дня стояло всего два вопроса: персональное дело коммуниста Филиппова И. А. и переизбрание секретаря партийной организации дивизиона. Действующим секретарём был как раз капитан Филиппов, но масла в огонь подливало присутствие на собрании замполита полка майора Дубинина и парторга Наливайко, маленького, кругленького и вечно розовощёкого офицера. Все знали, что год назад Игоря Акимовича постигло горе: от пневмонии умерла его четырёхлетняя дочь Юля, врачи спасти не смогли. Девочка умерла на руках отца, и к утру у него не осталось ни одного чёрного волоса, за ночь побелели все.

Вообще, смерти в армии и в мирное время довольно часты. В основном они происходят из-за нарушения мер техники безопасности, неправильного обращения с оружием, также бывают суициды и расстрелы караулов из-за махровой дедовщины. Все они относятся к чрезвычайным происшествиям, по ним составляются приказы министра обороны, которые зачитываются перед строем и доводятся под роспись. Но иногда личный состав несёт безвозвратные потери из-за болезни. Безвозвратные потери – сухой казённый набор слов, за которым стоит человеческая жизнь. 19 – 20 лет – не самый лучший возраст для смерти. А какой лучший? Был в моей батарее сержант Абубакиров, жаловался постоянно на головную боль. Старшина ему: «Иди в санчасть!» Там его долго осматривал начальник медсанчасти капитан Владимир Пивоваров и отправил в госпиталь. Оттуда Абубакирова отправили в Москву в Центральный военный клинический госпиталь имени Вишневского, где он скоропостижно умер от лейкемии. Рак крови – это не насморк. Куда смотрел Карагандинский областной военкомат, призывая больного парня – вопрос, не имеющий ответа… Безусловно, сам Абубакиров, гордый сын казахских степей, не знал и не ведал, какую болезнь носит в себе. В 19 лет никто не думает о болезнях.

Полгода спустя после смерти дочери капитану Филиппову приснился сон, который послужил предтечей партийного собрания.

«Стоял солнечный погожий денёк. Весь мир был наполнен яркими необычными красками, в настоящей жизни таких цветов не увидишь, всё мрачнее и депрессивнее. Воздух был сладок и тягуч, его хотелось пить, как сок. В прибрежной роще заливались на все лады удивительные птицы. Их песни ласкали слух и несли радость. На лужайке среди асфоделей играли красивые дети. Они все были в белых одеждах, их лица излучали свет. Огромные разноцветные бабочки порхали между ними и разносили амброзию. Это был настоящий рай. Игорь Акимович поймал себя на мысли, что его глаза заняты поиском доченьки, но среди детей на этой волшебной полянке её не было, и вдруг он услышал:

– Папочка, я здесь!

Оглянувшись, Филиппов увидел её. Она была за забором вся чумазая и ползала на четвереньках среди свиней. Поросята зарывались в грязь и хрюкали от удовольствия, а Юля играла с ними и смеялась.

– Папочка! У меня всё хорошо. Здесь меня никто не обижает.

– Доченька! Что же ты с детишками не играешь? Смотри, как у них весело!

– Мне туда нельзя. Меня туда не пускают.

– Что же тебя, Юлечка, не пускают? Ты добрая и послушная. И не пускают?

– Там рай, а на мне крестика нет. Мне можно только здесь.

Девочка дотронулась до груди пухленькой ладошкой и смущённо заулыбалась».

На этом месте Игорь Акимович проснулся и утёрся скупыми мужскими слезами. Решение было командирским, то есть быстрым и не терпящим возражений. В ближайшем отпуске капитан Филиппов, его супруга и две старших дочери приняли таинство крещения. Ношение православного креста офицер совместил с ношением партбилета и капитанских погон. Всё бы ничего – верит человек и пусть верит, вера субстанция тихая, никому не мешает – если бы не поступил сигнал сверху. Протоиерей Андрей, крестивший семейство Филипповых, оказался стукачом и слил информацию своему куратору из КГБ. Информации дали ход, что и привело к пресловутому партсобранию артиллерийского дивизиона.