Все были потрясены и расстроены. Сотни миллиардов виртуаликов, наверное, погибли. «Ну ничего, – утешал всех один старичок, – может, они того, улепетнули в Интернет. Не расстраивайтесь, братья».

Мне стало совсем тоскливо. И так городок наш опустел, да еще и выпал снег и, как назло, намелись глубокие сугробы. Тогда как раз сообщалось, что в связи с резким уменьшением численности населения Земли началось глобальное похолодание. И наш климат из субтропического превратился в умеренный.

Я сидел в общежитии у окна и смотрел на противную белую грязь, падающую с неба и засыпающую улицу своим плотным слоем. Я вспомнил Элиз и как мы любили друг друга всего только одну ночь в темном хвойном лесу. Я, кажется, забыл написать, что утром, пока я спал счастливый на хвое и видел ее во сне, Элиз оделась и улетела от меня в неизвестном направлении. Я долго бродил пешком по лесу, как Гамсун, разыскивая ее, и нашел-таки. Тот самый орел, которого я отколошматил дубинкой, снова напал на Элиз и на этот раз заклевал ее. Я прилетел с ней в больницу, ее, конечно, спасли, но она сошла с ума. Элиз не узнала меня, а как только появились первые кибернетизаторы – улепетнула в виртпространство. Там она и исчезла.

И тут, сидя у окна и глядя на город сквозь противное стадо летящих белых мух, я решил уехать в Австралию. У меня давно была мечта завести ферму, купить несколько десятков кенгуру, приручить парочку страусов и устроить себе страусовый выезд – в общем, зажить по-фермерски. Питался бы я кроликами – их в Австралии полно. Я глянул в расписание, собрал чемодан, запер комнату и навсегда уехал из города, в котором провел детство и юность.

Собрались мы как-то у меня на кухне водку пить. Выпили каждый по три небольших граненых стакана, и Алешка рассказывает:

– Подходит ко мне позавчера на работе девушка… – (А Алешка на пляже подрабатывает, мусор собирает.) – Подходит ко мне позавчера на работе девушка, – рассказывает Алеша, – абсолютно голая. Не успел я и удивиться, а она говорит: «Извините, пожалуйста, молодой человек, не найдется ли у вас лишней сигареты?» – а я всегда сигареты оставляю в сумке возле первой станции, чтобы потом спокойно, когда никто не пристает, покурить. Я ей говорю: «Да, найдется, но только пройдемте, пожалуйста, вон к той вышке, у меня там, в сумке, сигареты». – «Ладно», – говорит она.

Пока мы туда шли, мы разговорились. Оказывается, она тут в гостях. Из Мурманска прилетела на две недели. А чемодан в аэропорту украли – и в нем купальник. «Здесь магазинов не знаю, а в кои-то веки на Черное море выбраться и ни разу не искупаться – глупо. Все равно меня здесь никто не знает. Вот и решила так купаться. Нагишом. Сначала неудобно немножко было, а теперь уже привыкла».

К этому времени мы до сумки дошли и закурили. Жарко очень, с меня пот градом течет. «Хочешь, – говорю, – если никогда здесь не была, покатаю тебя, на город посмотришь? Тут машина моя рядом». – «А я подруг не предупредила, – говорит она, – а они на другом конце пляжа». – «Ну, мы туда и обратно». – «Ну ладно».

Сели мы в машину. Едем: я и она – совершенно голая рядом со мной, на соседнем сиденье…

– Ну, ты здорово врешь, нечего сказать.

– Да я не вру, ей-богу! – говорит Алешка. – Все это правда! – И он так резанул рукой воздух, что нечаянно смахнул со стола два граненых стаканчика.

– Жалко, – сказал я.

Я встал и достал большие гладкие стаканы.

– За хозяина! – сказал Алеша, и мы выпили каждый по стакану водки.

– А я один раз – это еще в общаге было, в выходные, все разъехались, – начал рассказывать Гена, – ночью попить на кухню выхожу, смотрю – из-под двери свет. Ну, думаю, забыл выключить. Не хотелось со сна на яркий свет – просунул руку в приоткрытую дверь и нажал выключатель. Вижу – полоса света не гаснет. Что такое? Открываю, а там везде свечи горят: на плите, на полках, на столе, над раковиной – и двенадцать голых баб за столом в карты играют. Я дверь приоткрыл – а они меня не заметили, дальше играют. Молчат и вот как мы – водку из стаканов пьют. Все стаканы и чашки, что на кухне у нас были, используют.