– Ничего себе! – ответил я, пытаясь вскрыть пакет одной рукой.

– Сейчас, сейчас, – Фуад вскрыл пакет, и оттуда вывалились два моих детских плюшевых медвежонка, порыжевших от времени. – Я вот думаю, что этак никакой же жизни не хватит, чтобы насладиться всем этим богатством. Вместе с таким прибором должны продавать и набор дополнительных жизней! – Фуад захохотал во все горло. – Представляете, вы приходите с работы, валитесь с ног от усталости, щелк – и вы скучающий плейбой с рюмкой хорошего коньяка перед шестисотканальным телевизором. А!

Язык без костей.

– Вообще-то, иногда мне кажется, что у нас и так есть такой набор. Время от времени что-то щелкает, кадр резко меняется, déjà vu, так сказать. Впрочем, что же это я, совсем заболтался. А ну-ка, глянем на вашу десницу.

Он ловко прошелся ножницами вдоль руки, чуть смочил бинты раствором и снял их. Было на что посмотреть!

– Все, конечно, заживет, но эти два шрама останутся, разве что воспользуетесь услугами пластической хирургии. А лучше оставьте. Какая женщина не захочет услышать рассказ о схватке с медведем, поглаживая такое доказательство! – и Фуад снова захохотал.

Черт знает что! И напиться нечем!

– Кстати, я припоминаю интересный случай, описанный в медицинской литературе, – продолжал Фуад. – Лет сто назад, когда в Центральной Европе еще попадались медведи, в Австрийских Альпах подвизался один охотник. Как-то раз ему подвернулись два медвежонка с каким-то очень редким оттенком шерсти. Позабыв всякую осторожность, он пристрелил обоих – и, разумеется, тут же познакомился с медведицей. Отделала она его на славу, ему чудом удалось свалиться в какую-то речку – в воде она его отпустила. Ему удалось добраться до жилья, но он скоро скончался от потери крови…

И почему я не пошел в ветеринары? С детства мечтал, да мама отговорила.

Моей дочери Наоми

Homo homini lupus est3.

Римская пословица

Выстрел.

Серая тень шлепнулась на лед.

– Зря, дочка, – сказал отец.

– Почему зря?

– Они нас охраняют.

– В каком смысле?

– В прямом. Пока они крутятся вокруг нас к нам не подберутся другие… волки.

Девочка почесала подбородок типично мужским движением унаследованным от отца.

– Ты бы их еще подкармливал.

– А я и подкармливаю. Всякий раз, когда идем на рыбалку, я потрошу рыбу на месте и вываливаю им потроха и головы. Они это уже знают и терпеливо ждут.

– Приручаешь?

– Нет. Именно подкармливаю. Чтобы знали: здесь можно перекусить, но не насытиться. Тогда они останутся охотиться в наших краях, а другие не сунутся. Заметь, я каждое утро выгоняю мужчин на рыбалку, хотя особой надобности нет. День – на западной стороне, день – на восточной. Здесь две разные стаи, наш остров разделяет их.

– Так они что, на вас не нападают?

– Когда рыбачим – нет.

Тем временем, увидев, что стрельбы больше нет, другие волки уселись пировать трупом поверженного товарища.

– Терпеть их не могу.

– Не смотри.

– Папа, а давай, пойдем на охоту.

– Нет.

Это было сказано совершенно категорическим тоном.

– Ну, пап, у меня скоро день рождения!

– Через восемь дней. Но и тогда не разрешу.

– Пап, я видела на правом берегу оленей.

– Я тоже видел. Далеко.

– Не больше трех километров. За ними погнались волки, но не догнали.

– Ну вот, хочешь сражаться из-за добычи с волками? Всех не перестреляешь.

Когда три года назад Дэн Юстис неожиданно объявил, что продает свой бизнес и покупает ферму, удивлению не было границ.

– Ты не фермер, – категорически заявила его жена. – Ты лейтенант морской пехоты, капитан дальнего плавания, магистр геологии, преуспевающий бизнесмен – но не фермер. Я тебе, как психиатр, заявляю.