– Складно. Но как бы ни о чем… А об Изумрудной республике что говорят?

– О ней слухов нет. Потому что Республика – это реальность, а не вымысел. Кое—что поговаривают о дороге на Тверь. Но все остальное, и самолет, и удаленность во времени, и тысячи, казалось бы, фантастических деталей – правда… Друзья, я принес вам билеты. Билеты в будущее. Не побоюсь этого слова! Но это не просто билеты, друзья мои…

И в этот миг Денис почувствовал, что все задуманное ними сбудется.

А сплетник—американец тем временем нес околесицу, разводил мутную водицу говорильни, пытаясь найти в ней и смысл, и надобность происходящего с ним.

– Беги, пока осень не сменилась безрассудством весны и ужасами лета, – твердил он. – Беги до начала зимы. Все нужно делать вовремя, а не иначе… Но вы еще вспомните мои слова, потому что клоны погубят нас! Они, как гамельнские крысоловы заманят нас в страну мертвых! Я это уже вижу. Бесконечные вереницы непричастных к новому порядку, миллионы… Нет, миллиарды жертв!.. Великое приношение душ и проклятой плоти!..

– Последняя пьянка! – тем временем драл глотку Виктор, расплескивая вино из стакана. Пальцы у него были мокрые и липкие, и он все время хватал Дениса за руку и с безумной силой сжимал его запястье. – Понимаешь ты это или нет?!

– Уйдет и этот год, – бормотал Андерсен, – и мы забудем всех кто жил и не жил. А что дальше? Что?!

И еще американец кричал: «Мерзкий старик убивает людей! Убивает людей!!!»

За окном летела непроглядная, дождливая, холодная ночь. Временами казалось, что поезд преодолевает не будничное отечественное пространство, а проносится сквозь чуждые, непостижимые миры. На слепое окно с мутной, отраженной в стекле обстановкой, налипали слезы дождя и, повисев мгновение, срывались вниз стремительными ручейками.

Шел двенадцатый час ночи. Денис сидел на нижней полке, поставив локти на стол и обхватив руками кудлатую голову. В окно он не смотрел и не читал раскрытый журнал. Он мучился с похмелья.

На верхней полке осторожно возился сосед по купе, этакий представитель интеллигенции лет сорока. Был он в круглых очках без оправы и был он до полусмерти напуган их вечерним пьяным дебошем.

– Вы знаете, окно все—таки лучше прикрыть, – осторожно посоветовал он Денису. – Мало ли что может случиться. Времена неспокойные, шутки ради могут и выстрелить в освещенное окно.

Денис попытался нашарить над головой штору, но его рука обессилено упала обратно на стол.

– Выживем, – пробормотал он, роняя голову на локоть.

Попутчик его с минуту раскачивал в воздухе ногами, загребая одной другую, почесывался и бессмысленно глазел на Дениса.

– Меня зовут Игорем Петровичем, – наконец, сказал он.

– Рад, – Денис приподнял голову и посмотрел на него полуобморочными глазами. – А где мой товарищ?

– Виктор? То есть, этот молодой человек? – поправился Игорь Петрович. – Примерно с восьми до десяти вечера он не появлялся. Затем пришел и предложил мне вот эти часы по очень сходной цене… Терять я не стал.

Он протянул Денису японские часы с автоматическим подзаводом и массивным браслетом из того же металла желтого цвета. На нем была выгравирована какая—то надпись то ли на армянском, то ли на грузинском языке.

– Ворюга, – со злобой пробурчал Денис, возвращая часы их новому владельцу. – Спрячь и в поезде никому не показывай. По—армянски читать умеешь?

– Мне кажется, это не армянский, а иврит, – сказал Игорь Петрович. – Ваш друг еврей?

– Он похож на еврея? – усмехнулся Денис

– Честно говоря, евреи похожи на всех, – пробормотал попутчик и тотчас поправился: – Надеюсь, я не позволил себе лишнее?..