– Вахмурка, вызывай Смирнова, не могу сориентироваться, где он находится.

Стражинский нажел тангетку:

– Седьмой четвертому, седьмой четвертому.

– Четвертый..Прием.

– Ржевский объявился. Спрашивает, где вы конкретно. Прием.

– Седьмой. Ждите, мы к вам. Конец.

– Ноль-ноль.

Компания прибывших, была колоритная…, до усрачки. Первым влетел головой вперед и споткнувшись, рухнул на пол персонаж в квадратной фуражке и форме бежево-песочного цвета, увешанный медалями и с серебряными квадратиками на погонах.

Следом, почти одновременно, пулей влетели Смирнов и какой-то здоровяк в полевом масхалате без знаков различия, но при разгрузке, гранатах РГД-5 и с АК-74.

За долгие годы службы Голицын и Смирнов научились понимать друг друга без слов, и даже без жестов. В ответ на немой вопрос: «Коля, я дико извиняюсь, но кто эти люди?», Смирнов ответил вербально:

– Сань, это свои.

Голицын проглотил, так и напрашивающуюся реплику о том, где он видел таких «своих» и чем, по его твердому убеждению, такие «свои» должны заниматься.

– Это, – Смирнов указал на мужика в квадратной шляпе, – полковник польской армии, пан Кшиштов Лебовски. А это, – он кивнул в сторону верзилы в камуфляже, – Степа.

– Просто Степа, – протянул руку верзила.

Голицын машинально ответил на приветствие.

– «Просто Степа» позавчера прибыл из Приднестровья со своими друзьями, – закончил Смирнов.

– Я даже знать не хочу подробностей. И, конечно, пропуск у вас спрашивать бессмысленно, – только и смог выдавить Голицын.

– Ну, а как НАШИ дела?, – покончив с формальностями, сменил тему Смирнов.

Голицын без зазрения совести посвятил Смирнова во все подробности его разговора с Вороновым.

– Нормально. – сказал Голицын, и жестом добавил: «Уходим. С этими двумя – прощаемся».

Мгновенно, майору показалось, что даже раньше чем он закончил фразу, раздалось два одиночных автоматных выстрела – «просто Степа» получил пулю в правую височную область головы, а пан Кшиштов – точно в грудь. Оба умерли. И тут, как в анекдоте: «…и все посмотрели на библиотекаршу» – все посмотрели на Смирнова. Голицын – задумчиво, Стражинский и Озерецковский – офигевше-удивленно. Пауза длилась секунд пять.

– Коля-я! Ты что, перегрелся? – заглядывая в глаза товарищу, ласково спросил Голицын.

– Ля! Ты сказал: «С этими двумя – прощаемся». Че вы на меня уставились?

– Коля! «Прощаемся» – это значит: «Господа, было очень приятно с вами познакомиться, но нам пора…». Чувствуешь разницу?

Смирнов вздохнул.

– Знаешь, Сань. Ты в следующий раз так и говори! «Господа-а»… «познакомиться»… Нахватался. Пижон!

И тут же, что бы вывести молодежь из ступора, скомандовал:

– Сержант Стражинский! Наблюдение! Быстро! Лейтенант Озерецковский! Досмотр! Выполнять!

Стражинский, хоть и пребывал в шоковом состоянии, по видимому, средней тяжести, но команду выполнил довольно шустро – взял на прицел лестницу,

Озерецковский, продолжая стоять как прибитый к полу и непонимающе таращиться на Смирнова, спросил, растягивая слова:

– Чего-о досмо-отр выполнять товарищ капитан? Я не понял…

Николай, тяжело и горестно вздохнув, страдальческим голосом ласково разъяснил:

– …Ну, это, поройся у товарищей по карманам. Может, у них там, сигареты, к примеру, есть, спички… А, может, пакет какой-нибудь…, секретный. Оружие собери, боеприпасы… Понял?

– …У ЭТИХ товарищей? – Озерецковский указал пальцем и опасливо покосился в сторону трупов.

– Да-да, Денис! – теряя терпение ответил Смирнов. – У этих дохлых товарищей, необходимо изъять оружие, боеприпасы, …а также – часы, деньги, ценности, документы и прочее барахло, которое при них имеется! Включая обручальные кольца и зубные коронки! Все понял!? Выполняй, сынок. Это война. Мы на войне и на войне так принято. …Так, что не нарушай традиции.