– Ну, – говорит, – всё в порядке. На трёх тысячах сговорились. Сейчас я его к нашему юристу отвезу, а ты пока здесь побудь, чтобы никто не влез. Своруют что-нибудь, ищи их потом…

– Брось, – говорю, – Эдди, отдай старику пять! Нужна тебе такая мелочь! А ему пригодится.

Но посмотрел на него и рукой махнул: делай, как знаешь!

Эдди со стариком уехали, а я от нечего делать в подвал спустился. Вот здесь меня кое-что заинтересовало. Агрегат у него какой-то стоит, видно, что сам делал. Я походил, посмотрел, потом к какому-то пульту подошёл, в кресло сел. Вижу, тетрадь лежит. Дай, думаю, полистаю пока, Эдди ещё очень нескоро вернётся. Начал читать, и у меня глаза на лоб полезли: старичок-то машину времени изобрёл! Вот это да! А вдруг она ещё, не дай Бог, работает! А что, от таких всего можно ожидать.

В тетради этой инструкция оказалась. И до того понятно там всё написано, что у меня аж внутри загорелось: попробовать, думаю, что ли? И уже понял, что попробую обязательно, не каждый ведь день с таким сталкиваешься. Куда отправиться – вопросов не было. 17 февраля 1994 года 17 часов 15 минут. Я нервно закурил и задумался. Одиннадцать лет прошло, а это до сих пор у меня перед глазами. Вряд ли вообще когда забуду.

– Сэм, нам нужно срочно встретиться! – по тому, как дрожал в трубке голос Энни, Сэм понял, что она действительно хочет сказать ему что-то важное. – Давай в двенадцать часов в кафе «У Ричарда»…

– Энни, – послышался голос матери, – газовая компания прислала последнее предупреждение. Я заняла денег у миссис Грэхэм, съезди, оплати этот проклятый счёт.

– Мама, я не могу… Сэм, не уходи никуда, я тебе сейчас перезвоню… Мама, это же очень далеко, я не могу сейчас! Давай, я съезжу завтра?

– Завтра они отключат газ. Ты что, хочешь замерзать без отопления?

– Ну, хорошо, я съезжу… Сэм, в двенадцать не получится, давай в пять? Ну, договорились…

– Энни, выходи за меня замуж… – голос Сэма дрогнул.

Они сидели за столиком в кафе друг против друга, он держал её за руку, а она, как всегда прекрасная, – нет, сегодня ещё прекраснее, чем всегда! – улыбалась ему. «Любит! Сейчас согласится! А вдруг – нет»?

– Я выйду за тебя, Сэм. Но – это я тебе и хотела сказать – только если ты бросишь работать на этого Уилки. Мне всё равно, кем ты будешь – хоть мусорщиком – я выйду за тебя замуж, потому что люблю. Но я никогда не выйду замуж за бандита, Сэм. Я не хочу быть женой бандита, и мои дети не будут детьми бандита. Брось его, Сэм! Если ты меня любишь, ты сделаешь это. Что ты молчишь?

– Энни… Энни… – Сэм смотрел на неё жалкими глазами и был здорово напуган и несчастен, – поздно… Два часа назад я дал клятву, и меня приняли в Семью… Теперь меня уже никто не отпустит… Энни, но может быть…

Он замолчал. А она, опустошённая и поникшая, отняла у него свою руку, сдавленным голосом сказала: «Прощай, Сэм!» и пошла к выходу. У неё была потрясающая фигура и походка, когда она шла по улице, ни один мужчина не мог оторвать от неё взгляда, а сейчас она шла, сгорбившись и сутулясь, переставляла ноги, как попало, но Сэм знал, что от него навсегда уходит самая красивая в мире девчонка, и ничего не мог поделать с этим…

Я жадно сделал две последние затяжки, бросил окурок прямо на пол, набрал на клавиатуре «17 февраля 1994 года 9 часов 00 минут» и нажал кнопку «Start-up».

– Сэм, нам нужно срочно встретиться! – по тому, как дрожал в трубке голос Энни, Сэм понял, что она действительно хочет сказать ему что-то важное. – Давай в двенадцать часов в кафе «У Ричарда»…

– Энни, – послышался голос матери, – газовая компания прислала последнее предупреждение. Я заняла денег у миссис Грэхэм, съезди, оплати этот проклятый счёт.