– На сегодня всё. Можно расходиться.

Мария, повернулся он к жене, пошли готовиться. Да, чуть не забыл, задержал Мигель шурина: «Хосе, поищи в чуланах резиновые защитные костюмы, о которых говорил Сигмикс».

* * *

Утром следующего дня, Мигель и Мария подошли к полосе пляшущего электричества. Сегодня его высота и цвет изменились. Оно «подросло», и оказалось выше роста человека, а цвет…. Мигель присмотрелся – цвет стал ярче, насыщеннее, казалось, его кто-то растревожил, и оно, как улей с пчёлами, сильнее загудело и стало злее.

Разноцветные языки энергии словно змеи свивались клубками, а затем, распустившись, пускались в неистовую пляску.

Картина настолько была завораживающей, и в то же время пугающей, что Мигель в нерешительности остановился. Повернувшись к жене, он, беспокоясь, за неё, сказал:

– Подожди здесь, сначала я сам попробую, – и, повернувшись к всполохам, протянул руку. Рука, с надетой на неё резиновой перчаткой, свободно вошла в середину разноцветных языков. Они даже не изменили своего танца.

– Всё в порядке, – успокоил он провожающих их, Хуаниту и Матео. Сигмикс прав насчёт защитных костюмов.

Затем, чуть приподняв руку, помахал ею – «Пока, до встречи», и, взяв Марию за руку, шагнул в разноцветье огней!

Он конечно боялся, очень боялся, но другого члена команды он не мог послать! Не мог!

Полоса была широкой – ярдов двадцать. Мария, крепко ухватившись за руку мужа, как тогда в пещере, на далёкой теперь Земле, шла, боясь открыть глаза.

Слава Инти, кажется, всё заканчивается благополучно, услышала она слова мужа. Можешь открыть глаза, трусиха.

Оставалось сделать последний шаг, и первое что Мигель увидел, пройдя сказочную, шевелящуюся, совсем как живую, полосу – была улыбающаяся во весь рот физиономия Хосе.

Возмущённый до такой степени, что его лицо даже побледнело, он забыл сделать последний шаг, и резко остановился.

Мария, идущая за ним словно на привязи, уткнувшись ему носом в плечо, тоже остановилась и, не поняв, почему он не идёт дальше, открыла глаза, а увидев улыбающегося брата, радостно засмеялась.

Отпустив руку Мигеля и сделав два-три неуклюжих шага в сковывающей её движения резиновой одежде, она бросилась брату на шею.

Ну, что мог сказать Мигель этим, совершенно не признающим дисциплину, людям. Отругать? А будет ли от этого хоть какая-то польза? Вряд ли! И, если быть честным, то Мигель был даже рад, этому сорванцу и неслуху.

Но нельзя же было это показывать. Он, хотя и муж его сестры, но он командир корабля.

– Ты, что, оставил Матео одного? – строго спросил он.

– Мы, с Матео, вчера, пока ты прохлаждался в постели, осмотрели опору. Он один справится. Если что – Хуанита подсобит ему. Между прочим, он сам отправил меня с вами. Не сердись…, втроём всё-таки веселее, – и он хитро подмигнул Марии.

– Хуанита беременна, ты забыл об этом? – ещё строже спросил Мигель. Ей нельзя заниматься тяжёлой работой. Матео, что, от счастья совсем из ума выжил? Распустил я вас!

– Мигель, прости его. Он же хочет сделать как лучше. И, он, по-моему, прав, неизвестно, что нас ожидает в пути. А мужская сила и руки никогда не бывают лишними, особенно в походе неизвестно куда.

– Ты не заступайся за этого оболтуса, нечего выгораживать. Муж-чи-на, – с иронией протянул Мигель.

Посмотрев долгим, словно оценивающим взглядом, на мальчишку, он махнул рукой, соглашаясь с его присутствием, и произнёс покровительственно:

– Ладно, пойдёшь с нами.

В ответ на его слова Хосе и Мария заговорщически переглянулись.

Закопав костюмы в грунт, как выразился Хосе – на всякий случай, они двинулись в неизвестность.