Серый дракон размером с кошку летел. Но не на крыльях, как во всяких ненаучных сказках, а в грузовом отсеке межзвёздного лайнера. Это был выставочный дракон, можно сказать, пробник.

– Корма хватит? – недовольно пробурчал кладовщик лайнера.

– Естественно, – с жаром потряс пухлой папкой Мил Костич, старший сотрудник НИИ «Геномика». – Все расчёты и бумаги прилагаются.

– Прививки?

– У него даже паспорт есть.

– Страховка?

– Вот, посмотрите в папочке.

Все документы были на месте, не подкопаешься. Каждая карта кладовщика была бита, и вроде, всё хорошо, только чуйка бывалого космоплавателя не давала покоя.

Дракон должен был провести всё путешествие в состоянии, близком к спячке, и выйти из него только на семидесятый день, уже на подлёте к Марсу. Там он будет участвовать в Межпланетной выставке достижений генной инженерии. Если дракое завоюет приз, на НИИ «Геномика» посыплются гранты, премии, заказы. О Миле Костиче узнают на всех научных порталах…

Журнал Мила Костича. Полёт к Марсу. День первый

Всё штатно. Жизненные показатели в норме.

День восьмой

Чесался во сне.

День двадцать шестой

Проснулся. Получил докорм и заснул.

День двадцать седьмой

Проснулся снова. Отклонение от штатной ситуации. С порцией докорма введён седатив. Дракон спит.

День тридцатый

Проснулся. Седатив подействовал на два часа. Докорм не усыпляет.

День тридцать первый

Корма хватит ещё на три порции. Начался неконтролируемый рост, который прогнозировался на семидесятые сутки полёта.

День тридцать второй

Дракон раскрывает крылья и летает по грузовому отсеку. Откликается на кличку Вася. Рационов корабля не хватит на питание Васи. Экстренная ситуация, запрошен прямой звонок на Землю.

День тридцать четвертый

Вася начинает грызть контейнеры с грузом. Во время связи с Землёй решено дать утроенную дозу седатива.

День тридцать пятый

Вася получил утроенную дозу седатива и проспал сутки. А потом сожрал двадцать порций готовых рационов для экипажа и пассажиров. Нам придется голодать половину полёта!

День тридцать шестой

Выгребли всю аптечку лайнера, все успокоительные, антидепрессанты и снотворные средства, которые были в багаже пассажиров. Приготовлена убойная смесь, но не факт, что её хватит на теперешний Васин вес. Остается только молиться, хотя ученым и генетикам, бросившим вызов природе и высшим силам, это как-то не к лицу.

День тридцать седьмой

Спит.

День тридцать восьмой

Спит.

День сороковой

Спит. Может, всё-таки долетим?

День пятьдесят девятый

Проснулся…

День шестидесятый

Ещё десять дней. Скоро он меня сожрёт.

День шестьдесят второй

Снотворных нет. Еды нет. Голодный дракон громит грузовой отсек и грозит выбраться в пассажирский.

День шестьдесят третий

Вася уснул со сказками.

День семидесятый

Фух. Долетели. Пусть теперь ресторан космопорта разносит.

«Привет тебе, мой милый Карион. Пишу от руки, и ты, наверное, удивляешься, что за блажь? В наше время этому даже в институте не учат… Но знаешь, есть какая-то прелесть в таком письме. Что-то личное. Вот он, мой почерк. Корявый, неумелый, но мой.

Мы с тобой давно не виделись, и я скучаю. Ты скажешь, кто я тебе, чтобы скучать. Но вот ведь штука, я тут задумалась и поняла: кроме тебя, мне и побрюзжать-то не с кем. Старею, что ли?

О чем побрюзжать? Да хотя бы о молодЁжи. Вся в виртуальности. Даже вместо “да” и “нет” у них “вир” и “ту”. Они не слушают мои лекции, присутствуют только номинально. Уже давно создали себе изолированные чат-румы и в них строят примитивный мир. Мне как-то раз показали такой мир. Вспышки света, непонятные звуки, общаются там не словами, а смайликами. Я смотрю на студентов, и мне становится страшно. Они почти не выходят из чат-румов, а существуют там, как младенцы в утробе. Это, наверное, деградация. И кому мы оставим нашу работу? Неужели мы последнее поколение, мыслящее и говорящее словами?