– Будешь петь всю ночь одно «Сердце», а хорошо будешь петь, ещё столько же дам.

– Согласен-согласен, – поспешно среагировал Феоктист. – Только чуррр с перррерывами.

– Это, как хочешь, – ответил Самсонов и нежно обнял красивую, полуобнажённую женщину. Она с неудержимой дрожью в теле безропотно прильнула к нему.

– Давай ещё выпьем, – освобождаясь из объятий, предложила Снежана. – За нашу силу обоюдного желания.

Они выпили ещё по стакану красного, непрозрачного вина. В их буйных головушках закружились сказочные разноцветные карусели и они, нежно обнявшись, стали продолжать медленно танцевать. Как будто танцевальная пара фигуристов плавно скользила по бесконечному зеркальному льду в Бесконечном Пространстве Времени.

Оказавшись около кровати, она повлекла его за собой, и первая мягко легла в постель. Женские руки были слегка холодны, но её горячее дыхание обдавало, пышущую жаром, мужскую шею. Их руки всё плотней и плотней прижимали свои тела друг к другу. Мужчина и женщина, так внезапно ворвавшись аж в само Царство Любви, божественно наслаждались ею, забыв о том, что один из них соединил во Времени реальные и нереальные пространства воедино.

Виктор Сергеевич проснулся с непонятным ознобом в теле и, открыв глаза, боязливо осмотрелся. В комнате было темно, хотя небо уже начинало светлеть.

Приближалось утро. Сильно болела голова. «Ну и настоечка», – подумал он, ворочаясь в кровати и поправляя сползшее одеяло. Вскоре Виктор Сергеевич опять заснул, а Витя – другая половина, спустился по лестнице и тихо постучал в дверь хозяйки. Снежана впустила его и закрыла дверь на два больших крючка и на два засова.

– Товарищ писатель, можно войти? – услышал сквозь сон Виктор Сергеевич.

– Да-да, входите! – потирая заспанные глаза, крикнул он.

Вошла хозяйка, а вместе с ней в комнату ворвался поток свежего утреннего воздуха.

– C добрым утром. Как спалось? – спросила она.

– Спасибо, хорошо. Только видно вчера я перебрал, что-то голова побаливает.

Положив сменное пастельное бельё на стул, Морозова повесила клетку с попугаем на прежнее место, посередине комнаты, и протянула Виктору Сергеевичу ключи.

– Когда будете отъезжать, предупредите Марью, и отдайте ей эти ключи. Она вон там, через два дома живёт. Ну, до свиданья, товарищ писатель. Успехов вам и сладких снов.

Она протянула руку, и Самсонов где-то внутри ощутил знакомую ему прохладу женской ладони.

– До свидания, – сказал он, некоторое время, не выпуская её руку.

Виктор Сергеевич не заметил в её слегка раскосых глазах, оттенок неподдельной грусти, не заметил, что её веки чуть припухли от прошедшей бессонной ночи. Морозова изобразила воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Заскрипела лестница, а в его сердце что-то непонятно ёкнуло. «Странная она какая – то», – подумал он.

Самсонов выбрался из постели. Голова трещала, мышцы болели. «Ну и настоечка», – подумал он в который раз. Натянул трико и, надев тапочки, с полотенцем в руках спустился вниз. Наполнил рукомойник холодной, колодезной водой. С неохотой протрусил два круга по двору. Помахал руками и ногами, имитируя гимнастические упражнения. Потом стал умываться холодной водой, покрываясь от холода «гусиной кожей». Ледяная вода придала некоторую бодрость, и настроение слегка изменилось в лучшую сторону. На ходу вытираясь, поднялся к себе в комнату.

На лице Виктора Сергеевича выразилось большое удивление, когда он заметил на столе керосиновую лампу, попавшую сюда непонятным образом; пустую бутылку от настойки, которая вчера осталась у хозяйки; кем-то разломанный батон хлеба; два недопитых стакана; окурки. Теперь Самсонов был точно убеждён в том, что вчера он набрался по полной программе. «Значит, мы ещё здесь и пили? Да и курили… надо ж…. А лампа пригодится для работы, экзотика», – подумал он.