Заноза крепко запомнил тот удар в печень. Сам виноват, нечего было цепляться. Видно он решил, что я из тех, кого легко покалечить. А я уже наслышан был о его "подвигах", порассказали за этого ублюдка. Потому и приготовился. А он зло затаил за свое унижение. Сука еще та! Но это не значит, что я позволю застать себя врасплох. Хоть зазлись, а со мной не прокатит. Тот раз в ответ на твою забаву я тоже только позабавился. А случись по серьезному, ни секунды не дам тебе, зная навыворот твою сущность волчью. Так-то, дружок.

 Что касается Рейсфеди. Этот силен до дураков, что косолапый. Чего не отнять, того не отнять. Но удар не держит.

 Остается Маклер. Да-а, этот по натуре сволочуга. Маклер, не так хитер, как подл и осторожен. Хитрость евошняя вся, как на духу, а сподлить исподтишка он сможет. Это досадно. Как бы не промухать коварный выпад. Здесь чуйка нужна особенная. А вот дыхалка у головореза ни к черту. Минуту потискай и обмякнет…

 Господи, зачем же я ввязался и пошел на дело?  Ведь совсем не хотел. Не для меня такое. К чему так некстати этот ненужный риск? Только ведь на волю вышел. Не алчность ли причиной? Хорошо пожить-то каждый желает, но алчность вряд ли тут значением. Не так и плохо большинству от зарплаты до зарплаты коротать век. Ведь живут же людишки, радуются малому. Что бы среди них не обустроиться? До этого же как-то перебивался. И спокойнее намного. Вот и о деревеньке пару минут назад подумывал… А, может любопытство меня гонит в ад? Не желание ли разгадать Дыкину загадочку? – размышляя таким образом, Фант задремал. А вскоре его сморил короткий глубокий сон.

 Через пару часов Фант проснулся от того, что замерз и понял – первый пункт операции прошел успешно, хотя на случай появления в подвале полиции была заготовлена легенда: мол, встал помочиться да спьяну угодил в промоину, поскользнувшись. Фант был трезв, но боковой карман предусмотрительно оттопыривал стопятидесятиграммовый флакон коньяка – так, на всякое пожарное алиби.

 Уже через полчаса после этого на трубах подачи горячей воды Фант развесил отсыревшую одежду, переодевшись в, заранее припасенную, "сменку". А спустя еще три часа, принялся налаживать скромный быт. С трудом, но ему удалось найти скрытную нишу и на изгибе труб отопительной системы соорудить временное лежбище. К тому времени, как погода наладилась, Фант основательно обжился в подвале. В хитросплетениях бетонных переборок он арендовал сносный сухой пятачок, а в одном из помещений обнаружилась искусственная нора, куда можно было в случае тревоги на время надежно спрятаться и отсидеться. Донимали блохи и всепроникающая вонь. Поэтому Фант выбросил на улицу записку с просьбой раздобыть средство от блох, снабдить питьевой водой и запасным комплектом хороших батареек к фонарику.

Маклер, прочитав записку, давно так не ржал.

– Во бля, попал котяра! Падла буду, Рейсфедя, если сожрут блохи нашего «Дымка», разбираться с ними полезешь ты, потому как дело тебе придется довершать. Представляю, как ты насекомым бошки сворачивать там будешь – восклицал он, давясь от смеха. Но на следующий же день просьбу "каторжанина", как за глаза называл Фанта, выполнил.

  3. К своему образу жизни вор Дыка относился философски. Раз уж на роду написано, к чему противиться – было его любимой отговоркой. Детство его было обычным для ребенка из трущоб русской глубинки. Живописная окраина провинциального городка, одарившая местную босоту веселым детством. В одном из проулочков – разрушающийся покосившийся домик с текущей в коридоре крышею. Щелястый сортир с дверью на одной петле. Жалкий забор из выветренного серого штакетника со скрипучей калиткою. Уставшая мама, за копейки работающая дворником. Бабушка – инвалид. Бесцельное шатание по пустырям и свалкам с такими же голодранцами. Неиссякающее чувство хронического недоедания. Луки, рогатки, видавший виды и с восьмеркой в заднем колесе и шлангами вместо камер велосипед, синяки, заработанные в дворовых драках. Тройки в школе и полное непонимание к чему учить ненавистный немецкий язык, если деда убили фрицы.