– Я слушаю.

– Берно Фави?

– Да, верно.

– Это доктор Хайс. Вам удобно сейчас говорить?

– Да, доктор, конечно.

– Я хотел бы обсудить с вами результаты некоторых анализов, которые вы сдавали около месяца тому назад.

– Помнится, я говорил с вашей коллегой, она сообщила, что они в полном порядке.

– Моя коллега, к сожалению, лишилась медицинской лицензии, и мы пересматриваем результаты анализов тех пациентов, которые находились под ее опекой. Я хотел бы попросить вас при удобном случае заехать ко мне. Отныне я буду вашим лечащим врачом, и мне необходимо обсудить и проверить историю болезни.

– Хорошо, доктор, я буду у вас в течение получаса. Вы сможете меня принять?

– Да, господин Фави.

Берно собрал вещи со стола и направился к выходу из университета. В машине было тихо, не играла музыка, не передавались новости. Берно хотелось побыть в тишине и вслушиваться лишь в поступающий в салон, хоть отдаленно и с неким шушуканьем, шум улиц и проезжающих мимо машин. Все мысли были полностью поглощены письмом. Вспомнив о просьбе, Берно попытался окрасить свои ощущения в оттенки чувства вины, горького и досадного опыта, чего-то мучительного и гадкого. Эта пытка над собой оказалась непростым испытанием, чем-то неестественным и более мучительным, чем само желание представить свои чувства таковыми. Но лишь мысль о возможности доставить ей до боли знакомое удовольствие приводила в восторг. Эта цель казалась подлинно божественным замыслом, следованием путеводной звезде, ради чего Берно готов был потерпеть, устраивая себе такую пытку, отвергая на время чувство экзальтации, вселившейся в него после той встречи.

– Алло, – ответил Берно на внезапный звонок с незнакомого номера.

– Матиас, у вас получилось. Спасибо.

– Махсом, – с трудом выговорил Берно, ощутив, как вмиг пересохло в горле.

– Да, это я.

– Я слышу, как вы улыбаетесь. Я вижу, как задорны ваши глаза. Я взволнован их сиянием и опечален.

– Как же тонко и точно вы все представляете. Но отчего ж вы опечалены?

– Расстоянием между нами. После прочтения вашего письма мне хочется вас видеть.

– Разве лишь после прочтения?

– Простите меня за малодушие. Но у меня не было другой возможности признаться, что думаю о вас с момента нашей встречи.

– Вы не одиноки в этом. Мы с вами еще обязательно увидимся.

– Как вы узнали мой телефон?

– Прошу, оставьте мне немного пространства для моих секретов.

– Охотно соглашусь. Махсом, спасибо за ваши мучения. Я постараюсь отвечать вам взаимностью.

– Мой дорогой Матиас, нам следует как можно чаще воспроизводить в памяти любимую с вами музыку. Она и лишь она вызывает наслаждение на обоих концах нашей с вами созданной вселенной. Она способна похитить нас и устроить нам встречу. До свидания, Матиас.

– До свидания, – выдавил из себя Берно, понимая, что связь с ней в очередной раз разрывается.

В клинике было многолюдно. По коридору сновал персонал, пациенты, их друзья и люди с грустными и отрешенными глазами. Временами на глаза попадались те, кто мучительно, сгорбленной походкой передвигался по коридорам, с угнетенным выражением на лицах. Но среди них, казалось, были те, кто лишь желали казаться страдающими, чахлыми и отчаявшимися. Здесь вся воля к жизни закручивалась и обвивалась прочными и непоколебимыми лианами надежды. Было печально смотреть на этих людей.

Прошел уже час, как Берно прошел процедуру и нетерпеливо ожидал, пока доктор пригласит его к себе в кабинет обсудить результаты. Стоя у окна, он грелся под ярким солнечным светом, ощущая, кроме головной боли и легкой тошноты, некое тягостное ощущение несоответствия своего внутреннего состояния с прелестной погодой, выдавшейся за последний месяц. Казалось, будь ливень и вьюга, на душе стало бы гораздо спокойней и свободней. В памяти постоянно всплывало письмо и телефонный разговор. Ощущение некой заброшенности, печали от того места, где он находился сейчас, и мыслей, где же ему найти ту прелестную незнакомку, удручало и отдавало туманными перспективами.