– Понятно, – усмехнулся Джонатан. – Тогда, вот.

Он протянул мне какую-то фигурку, башенку.

– Это Биг-Бэн. Покупал эту безделушку, чтобы подарить кому-нибудь. Радуйся, этим кем-нибудь будешь ты.

Я взяла ее в руки и покрутила.

– Спасибо, – почему-то в горле стало сухо, а нос защипало.

– Да, места на фигурке немного, поэтому уместилось только твое имя и мой автограф. Он ведь тебе нужен? Это ты отрицать не будешь?

– Нет! То есть да! То есть…

– Подожди еще секунду! – воскликнул он.

– Жду.

И Джонатан стал рыться в сумке, валявшейся возле стола. Красный горох на его попе был просто неотразим. И я улыбалась, как дурочка. От счастья или еще от чего-то. Он вытащил из сумки кепку и майку с эмблемой его последнего фильма и протянул их тоже мне.

– Возьми. Это тоже тебе. А то и, правда, подумаешь, что Джонатан Коул ненормальный.

– Спасибо, – еще раз сказала я. – Не буду так больше думать.

Это было очень трогательно и волшебно. И я не знала, что сказать или сделать, чтобы не разрыдаться здесь, в его комнате, чтобы выставить себя еще и плаксой плюсом к сексуально-озабоченной фанатке.

– Теперь я могу идти? – тихо пробормотала я.

– Конечно. Только не забудь прикрыть грудь, – усмехнулся Коул.

Я засмущалась и опустила глаза. В этот момент Джонатан обнял меня одной рукой и поцеловал в щеку. А потом прошептал, щекоча ухо:

– И не забудь об этом написать в какой-нибудь социальной сети. Пусть все знают, что я не идиот. И не самодовольный…

Я договорила за него:

– Засранец.

Он открыл мне дверь, и я вышла. Теперь мне не надо было идти на цыпочках, но я шла на ватных, мягких ногах. Счастье? Нет, это было что-то другое. Что-то большее, чем просто хорошо. Я была на седьмом небе. И оттуда слышала, как Джонатан пожелал мне спокойной ночи, а я, потерявшись в его горящих сонных глазах, пожелала того же в ответ.

Свет в комнате я не включила, а сразу плюхнулась на кровать. В окно светила луна, и свет от нее, попадая на бусины, отражался волшебными бликами на потолке.

– С Рождеством, – сказала я себе.

Дружба – это когда можно ни с того ни с сего приехать к человеку и поселиться у него.

Давид Самойлов.

Знаете, что самое паршивое в праздниках?

Вот это вот все, вся эта суета с елкой, с подарками, с поздравлениями и желаниями. Все эти веселые лица в ожидании чуда, в ожидании сказки, которая должна свершиться с боем курантов. А на самом деле после 00:00 идет просто 00:01, потом 00:02 и дальше. Жизнь продолжается. Только она уже не та…

Знаете, что самое паршивое, когда твое желание исполняется?

Пустота. Да, пустота от того, что ты получил что-то, и теперь ждать больше нечего. Будто кто-то обманул, поманил пальцем, а потом исчез. Все, что теперь у меня есть, это фото, небольшая фигурка Биг Бена, да память о его теплых губах на щеке и прикосновениях, которые вспоминаешь в мельчайших подробностях, смакуешь, теряешься в них и не хочешь возвращаться к реальности. Это, словно, часы пробили двенадцать, и карета превратилась в тыкву, а твоя тыква – это офис и его постоянные работники, которые и понятия не имеют, где ты была и что чувствовала.

Сказка закончилась, уважаемые господа присяжные и заседатели. Мечты имеют свойство сбываться, и моя сбылась. Я увидела Джонатана, получила поцелуй и вернулась домой к сроку. Новогодние праздники в кругу семьи и вкусных маминых пирогов. Встречи со старыми друзьями и разговоры о парнях. Только вот я, кажется, была уже не та, и разговоры эти не мои. Моя оболочка ходила в гости и встречалась с друзьями, а Настя все еще оставалась в Лондоне, в этой маленькой комнатке с видом на дома из красного и белого кирпича, с влажным воздухом улиц и изморосью по утрам. Я не хотела возвращаться. Я хотела вернуться к нему в комнату и разговаривать еще. Вместе смеяться, вместе смотреть друг другу в глаза, вместе не понимать, зачем ты там.