Что ты, придурок, знаешь о правде?!
Что она у каждого своя.
Правда Лео выглядела отвратительно. Она отдавала дешевыми фанфиками о фанатках и кумирах, скрипела на зубах песком, который занесло в их чудесную розовую сладкую вату ветром притворства. Разве действительно все было так? Разве они навязывались? Игрались в чувства?
Твоя правда – это просто то, что удобно тебе. Так не поступают с друзьями, с людьми вообще.
Эмма знала, что в верхнем ящике морозильника всегда найдет пару видов мороженого. Прямо как в мелодрамах: рыдать и есть холодное лакомство большой ложкой прямиком из коробки. Классика жанра, как говорится. Банальная отвратительная классика.
Давай сойдемся на том, что я – мудак, и вы с твоими истериками оставите меня в покое?
Не оскорбляй мудаков – им далеко до тебя, очень далеко. Спасибо, конечно, за урок, но иди ты к черту!
Сказал бы ей кто полгода назад, что она пошлет солиста «LADE», Эмма в ужасе впала бы в истерику. А сейчас… Сейчас истерика поглощала ее, вот только ужас здесь был ни при чем. Это была боль. Глухая, стонущая внутри – она поднялась от пяток и затопила Эмму целиком, заполняя рот горькой водой разочарования. Эмма осела на пол и зарыдала в голос, как рыдают по кому-то – ведь в ней сейчас тоже умирала восторженная и милая девочка, сломанная реальным миром выгоды и иллюзорных отношений.
– Доброе утро, – Бренда осторожно постучала в дверь, заглядывая внутрь совсем чуть-чуть, словно это Мейси была хозяйкой дома, а не загулявшей гостьей. – Завтрак уже на столе, так что спускайся, как будешь готова.
– Спасибо, – пискнула Мейс, накрываясь одеялом чуть ли не с головой.
– И передай моему очаровательному сыну, что он очень громко сопит, – звук из-под одеяла на мгновение исчез. – И «тайно» прокрадывается в эту комнату по ночам не тише.
Мейси от ужаса нырнула под одеяло уже с головой, понимая, что ее пылающие щеки только подтвердят догадки мамы Арти. Бренда же пошла дальше по коридору, довольно усмехаясь над своими милыми и непутевыми детьми.
– Как стыдно, – протянула Мейс, прижимаясь к взъерошенному и горячему после пряток Арти. – Как теперь твоей маме в глаза смотреть?
– Так же, как она смотрела нам, выделяя тебе отдельную комнату, – Арти решил прервать поток самоуничижения поцелуем. Или просто воспользоваться еще одним моментом рядом с Мейси.
– Все равно! Что она теперь обо мне думать будет?
– Выставит на улицу за то, что ты так бессовестно совратила ее очаровательного сына.
– Это я тебя совратила? Я? Мы просто спим в одной кровати, Арти. И не забывай, что я знаю о всех – о всех! – твоих бывших. Так что это до меня совратили милого и непорочного мальчика. Хотя я же знаю все… Так что не прикидывайся жертвой.
– Трудности отношений с лучшим другом, – почти взвыл Арти.
– Да уж, – наигранно вздохнула Мейс, – пыль в глаза мне не пустишь.
– Зато можно сделать так, – он легко подул Мейс за ухо, и та захихикала, сжавшись в комок.
– Это нечестно! – взмолилась она.
– Зато очень забавно, – Арти прижал к себе Мейси покрепче, пытаясь оттянуть момент, когда ему придется выпустить ее из объятий. Даже с учетом того, что она теперь живет в его доме, ездит в его машине и вообще находится рядом почти постоянно. Ему внезапно стало мало Мейси, невыносимо мало.
– Все, нужно вставать. Твоя мама ждет нас на завтрак, а мне нужно еще выбрать, что надеть, потому что после занятий я иду на собеседование.
– Что?
Пока Арти очень красноречиво удивлялся, Мейси выскользнула из-под одеяла и бросилась в ванную – до того, как ее хитрый и ловкий парень перехватит ее при попытке бегства – она была научена горьким опытом. Ну или не очень горьким, но все же.