Волнуясь, я приблизился, чтобы вдохнуть. От цветка исходил ощутимо сладкий с терпкой ноткой аромат – аромат жаркого лета, аромат блаженной расслабленности, такой, которая бывает только когда жар земли и воздуха заставляют двигаться и думать медленнее, и всякое отсутствие движения видится благом. Это была чистая магия природы – магия иллюзий и отдохновения.

Но откуда она могла знать? Как Марта узнала, что я просто обожаю цветы? Стыдился этого, вне всякого сомнения, порока для мужчины – и всё же обожал. Пусть в этой маленькой прихоти не было ничего особенного, но я плохо представлял, как, например, сообщу об этом друзьям. И вряд ли мог представить, что я, а не моя девушка, стану получать букеты.

Я чувствовал себя одновременно смущенным тем, что кто-то узнал о моей маленькой тайне кроме матери и сестры – для них это не было секретом, – и довольным.

Сложил на столе руки и спрятал заплывшее румянцем и удовольствием лицо, будто здесь, в уединении стен, кто-то мог подсмотреть.

Аромат розы наполнял комнату, я дышал красотой и был готов тихо ворковать. Марта подарила мне не просто цветок, а несколько мгновений лета среди холодного февральского дня.

Что мне остается сказать? В том далёком разговоре я бросался словами направо и налево, вопил, что «не падок на сопливую романтику». На самом деле именно таким я и был, чего жутко стыдился.

Парню не пристало любить цветы и получать их в подарок – это не мужественно. Но что я мог поделать, если нежность лепестков, чарующий аромат и сверхъестественная красота цветов навеки покорили моё сердце?

Мог ли я найти ту, кто примет меня таким, какой я есть? Не станет высмеивать мои маленькие слабости? А главное, будет смотреть на меня восторженно-влюбленным взглядом до конца времен.

Мне показалось, что это Марта. И теперь я очень надеялся, что не ошибся.

Я коснулся розы; Марта так хорошо угадывала меня, что становилось страшно. Но одновременно с этим я чувствовал странное, неодолимое притяжение к этой девушке. Она так ярко светилась, что хотелось зажмурить глаза и греться в её тепле.

Не понимаю, почему другие этого не видели?

Оставалось надеяться, что я не стану ей неприятен, когда она узнает меня ближе. Кажется, моя тяга к цветам её не смущала. Мне так хотелось, чтобы она вот так – всегда – смотрела на меня пристальным взглядом. Только на меня и ни на кого другого.

Пусть и она примет мой подарок.

Я привыкла находиться рядом. Чувствовать его запах, ощущать его тепло. Для этого мне не нужно было прикасаться: маги огня могли ощутить внутренний огонь, свойственный любому существу, если были достаточно чуткими.

Как бы мне хотелось увидеть его в момент, когда он обнаружит розу очень редкого сорта. Достать её было сложно, но мне удалось – замечательный экземпляр. Уверена, что ему понравится.

Филиппу нравились цветы – это было не сложно заметить. С приходом весны он часто прогуливался в парке академии и задерживался там тем дольше, чем обильнее цвели клумбы. Иногда, думая, что его никто не видит, он склонялся к соцветию и вдыхал аромат, улыбался.

Он всегда готовился к экзаменам на открытом воздухе. Занимал стол под сенью буков, неподалеку от розовых кустов, и проводил там часы напролет в компании друзей. Они постоянно зудели, жалуясь на насекомых и жару. Когда Филипп уставал, то просто прикрывал глаза, опуская сложенные руки и голову на стол и замирал на некоторое время.

Вспоминая красочные летние картины, украшенные великолепием присутствия Филиппа, я вернулась в свою комнату. На моем столе лежал небольшой футляр.

Я вспыхнула.