Не желая вызывать идиотские вопросы, мне всегда было проще понести некоторую повинность – исполнить долг – и забыть об этом. Точно такое же отношение я имел к ежегодному празднику.

Академия устраивала пышный бал: танцы, фуршет и поздравления всякого рода. Студенты приходили парами, реже в одиночестве. Прийти одному выглядело жалко, так что каждый был озабочен тем, чтобы обзавестись компанией к нужному дню.

В моём случае всё выглядело несколько иначе. Я не желал давать ложных надежд и никогда не приглашал девушку дважды. Другие считали меня ловеласом, но я попросту не собирался впутываться в неприятности, а именно это сулили отношения с девушкой.

– Ну так что, решил кого позовешь? – Максим знал о моей позиции, но считал, что я маюсь дурью. – Они, – друг имел в виду девушек, – волчицами смотрят.

Это уж точно. Нужно было скорее что-то решать.

***

За следующую неделю я в полной мере ощутил силу женской настойчивости. Девушки осаждали меня в кабинетах, обеденном зале, коридорах, а сейчас я только, что избавился от одной, поджидавшей меня у двери общей гостиной мужской половины.

Я убедился, что замок надежно охраняет мою комнату от ненужного вторжения. Только после этого прошел к письменному столу у окна и тяжело опустился на стул.

Снаружи выла вьюга. Протяжно и гулко свистел ветер, скребя мелкими кристаллами льда по стеклу. Узоры густо крыли гладкую поверхность, скрывали морозный лес за окном. Тягучая непроглядная ночь доедала остатки сизых сумерек.

Утром следующего дня я нарочно возился у парадной лестницы. Она соединяла многие части академии, в том числе сюда попадали девушки, покидая своё крыло, чтобы спуститься в кабинеты.

Когда на лестнице показалась Марта, я нагнал её и зацепил плечом – легонько, только чтобы привлечь внимание, она приостановилась и я сунул ей записку в карман.

В записке я просил о встречи в библиотеке, в малом зале, на большой перемене. Я подписался.

Она пришла. В зале было пусто – все были на обеде.

– Привет, – я поторопился начать разговор, пока храбрость меня не покинула.

– Привет, – как всегда по лицу Марты ничего нельзя было прочитать.

– Я бы хотел спросить тебя… – мой голос звучал чуть выше, чем обычно, и это жутко раздражало, – … ты не хотела бы пойти со мной на зимний бал?

Всё, сказал. Гора упала с плеч. Весь предыдущий вечер я репетировал одну-единственную фразу. На самом деле приглашали всегда меня, а я только говорил: «да», «хорошо», «с удовольствием». Оказалось, это сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Не просто сказать, но казаться при этом спокойным и уверенным.

– Нет, – ответила Марта ни чуть не смутившись.

Я открыл рот – хотел в голос удивиться, тут же постеснялся своей слишком откровенной реакции: она увидела, что я никак не ожидал отказа и теперь был ошарашен.

Смутился, щеки тут же покраснели.

– Ладно, – не зная куда себя деть, сунул руку в карман, другой растер шею и попытался увернуться от её взгляда. – Тогда я пошел. Пока.

Из малого зала я вылетел ветром. Лицо горело. Я злился. Почему нет? Почему я не спросил о причине? Духи! Я просто… просто… Хорошего слова чтобы отругать себя не приходило на ум.

Я всегда отличался собранностью, расчетливостью, умел мыслить здраво, а не сгоряча. Теперь что не так?

На самом деле я уже знал ответ на этот вопрос, но ещё не был готов признаться сам себе.

И ещё я никак не понимал, как Марте удается всегда держать себя в руках?

Я всегда считал чувства слабостью, зависимостью от другого. Уязвимостью перед всеми и отсутствие контроля над собой. Но Марта вела себя так, будто на голову выше моих неумелых поползновений, при том, что сама откровенно призналась мне. И все эти годы немого обожания служили тому доказательством. Я ведь видел её взгляды, улавливал отголоски чувств направленных в мою сторону. Я верил в их подлинность.