– Выходит, наш рассказчик – гей… И назван в честь меня.

– Обожаю любовные истории, – сказала Кэт.

Ник пару раз кивнул. И они оба расхохотались.

Кэт вспомнила времена, когда писала вместе с Рен. Они сидели за компьютером, передавая туда-сюда клавиатуру и зачитывая отрывки, пока другая печатала. Кэт всегда брала на себя бо́льшую часть диалогов. У Рен лучше выходил сюжет и общая атмосфера. Иногда Кэт писала все разговоры, а Рен подхватывала, решая, где Баз и Саймон находятся и куда направляются. Как-то раз Кэт написала любовную сцену, а Рен переделала ее в сражение на мечах.

Даже когда они перестали вместе сочинять, Кэт по-прежнему повсюду ходила за Рен и просила помочь ей, если была не в силах заставить Саймона и База хоть что-то сделать, а не просто болтать.

Но Ник отличался от Рен.

Он любил покомандовать и поважничать. И к тому же он был парнем. На таком близком расстоянии синие глаза Ника казались еще ярче, а брови словно оживали. Когда писал, он облизывал губы и проводил языком по верхним зубам.

Что удивительно, он почти сразу нормально воспринял идею о геях. Даже когда Кэт наградила вымышленного Ника густыми черными бровями и фиолетово-синими ботинками.

Настоящий Ник с трудом дожидался своей очереди. Он выхватывал тетрадь из рук Кэт, до того как она ставила точку, – и через всю страницу тянулась полоса от зеленой ручки.

– Подожди, – говорила Кэт.

– Нет, у меня идея, а ты ее погубишь.

Кэт изо всех сил пыталась подражать тону Ника, но собственный стиль так и рвался наружу. Она здорово удивилась, поняв, что Ник тоже ее копирует.

Через несколько часов ее одолела зевота, а история получилась вдвое больше нужного.

– Придется целую вечность перепечатывать, – сказала Кэт.

– Не надо печатать. Мы сдадим в таком виде.

Она взглянула на страницы, перепачканные синими и зелеными чернилами.

– Но это наш единственный экземпляр.

– Поэтому не позволяй своей собаке его съесть, – заявил Ник, застегнул молнию на серой толстовке и дотянулся до потрепанной джинсовой куртки. – Уже полночь. Я должен отметиться, во сколько ухожу.

Стоявшая рядом со столом тележка для книг до сих пор была полной.

– А что делать с этим? – спросила Кэт.

– Оставим девчонке с утренней смены. Пускай вспомнит, что еще жива.

Кэт аккуратно вырвала страницы с рассказом из тетради Ника и, сунув их в свою сумку, последовала за ним по извилистой лестнице. По пути на первый этаж они не встретили ни души.

Находясь сейчас рядом с Ником, Кэт чувствовала себя иначе. Даже не так, как пару часов назад. Потрясающе! Ей больше не казалось, что ее настоящее «я» зарыто под восемью слоями страха и тревоги. На лестнице они поравнялись. Их общение все еще напоминало те минуты, когда они обменивались тетрадью.

Они вышли наружу и остановились на тротуаре.

На Кэт снова напала свойственная ей нервозность.

– Ладно, – сказал Ник, надевая рюкзак, – увидимся на занятиях.

– Ага, – кивнула Кэт, теребя пуговицы на куртке. – Постараюсь не потерять наш рассказ.

– Наш первый рассказ, – уточнил Ник, уходя по дорожке, что вела прочь от учебных корпусов. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Кэт посмотрела ему вслед – темные волосы и синие пятна в лунном сиянии…

На улице осталась лишь она одна. И еще с сотню деревьев, которых она не замечала в дневное время суток. За спиной, в библиотеке, погас свет, ее тень исчезла.

Кэт вздохнула и достала мобильник – пришло два сообщения от Эйбела. Она оставила их без внимания и позвонила к себе в комнату, надеясь, что соседка еще не спит.

– Алло? – ответила Рейган после третьего гудка, в комнате играла музыка.

– Это Кэт.