В июле Виталику дали отпуск, у Елены оставался свободный месяц – в августе нужно было выходить на работу в детсад. Супруги решили навестить родителей мужа.

– Там такая природа, обалдеешь, отдохнешь. Валька на молоке окрепнет. Родители давно зовут в гости. Да и помочь им надо – сенокос, – убеждал жену Виталий.

Конечно же, Елена согласилась. Что может быть лучше отдыха на природе, в деревне? Она там еще не была, а муж рассказывал о своей родине, как о самом лучшем месте на Земле. Начались сборы: нужно было купить гостинцы для родителей, взять необходимую одежду и белье – на месяц много всего надо было.

В пятницу они уже стояли на посадочной площадке. Опять же, удобно: рейсовый автобус проходил через их населенный пункт – не надо было с ребенком, с коляской и тремя сумками таскаться по вокзалу в городе. Разместились на удобных сиденьях – с богом, поехали! Вскоре асфальтированную дорогу сменила грунтовая, поселки и деревни попадались реже, из окна видны были капустные, картофельные, свекольные поля, простиравшиеся до самого горизонта. Но, казавшиеся бесконечными, колхозные угодья внезапно пропали. Теперь дорогу обступили лесные угодья – вековые ели грозили задеть нарядный желтенький автобус своими лапами. Отдеревьев на лица пассажиров ложилась густая тень, в открытые окна врывался свежий ветерок. Внезапно лес обрывался, и взору Елены открывалось огромное озеро, подступившее прямо к дороге. На воде качались лодки с рыбаками. У берега плескались ребятишки. Валюшка проснулась и с любопытством разглядывала картины, мелькающие за окном. Вновь появились нарядные, богатые села, отличавшиеся от прежде виденных – настоящие рыбацкие поселки, широкой лентой опоясывающие озеро.

Снова леса, поля, реки. Салон автобуса постепенно пустел, пока Лена и Виталик не остались одни. Наконец, «пазик» остановился напротив знака «Григорьево», вздохнул устало, открыв двери. Супруги выкатились. Автобус уехал, оставив после себя облачко поднятой дорожной пыли.

– А где деревня? – Лена беспокойно озиралась вокруг. Вокруг – лес, невдалеке – пустой карьер, ни одного домика.

– Вон, проселочную дорогу видишь? По ней идти надо километров десять, там и будет наша деревня, – Виталик хитро улыбался.

– Да ты с ума сошел, Виталя? Сумки, ребенок, мы устали!

– Не беспокойся, посидим немного, – Виталик, словно издеваясь, присел на камень у дороги, – достань термос и бутерброды. Я голодный.

– Ты больной, что ли? Тебе сразу было не сказать, что нам еще тащиться в такую даль? – у Лены началась истерика, а Валюшка, чутко реагирующая на настроение матери, начала кривить мордочку и похныкивать.

Виталик хмыкнул и показал на дорогу. Там, вдалеке, виднелась черная точка, не спеша увеличиваясь с каждой секундой в размерах. Постепенно проявлялся лошадиный силуэт. А через некоторое время можно было рассмотреть телегу и человека, сидящего в ней. Это был Николай, отец Виталия. Ехал навстречу молодым. Покладистая Чайка, помахивая хвостом, не торопясь, приблизилась к приехавшим. Николай Степанович, седовласый, с острым взглядом умных глаз, с твердой скобкой рта, слез с телеги и улыбнулся застенчиво. Хмурь лица осветилась улыбкой, словно солнышком.

– Да желанные вы мои, долго ждали?

– Здорово, батя, – сказал Виталий. Он прихватил Валю и усадил в душистое сено, которым было выстлано дно телеги. Валя, выпучив глазенки, смотрела на лошадь, потрясенная.

– Все! Вальку можно в конюшне селить. Вот это игрушка-а-а, правда, доча? – смеялся Виталий.

Елена церемонно расцеловалась со свекром и тоже расположилась на сене. Оно пахло летом и медовой сладостью. Травяные ароматы смешались с запахом табака, печного дымка и лошадиного пота. Николай Степанович как-то вкусно чмокнул, потянув вожжи, и Чайка пошла, всхрапывая и пофыркивая. Над головой пролетали облака, рядом сидел красивый и ласковый муж, Валька, противная девчонка, в платочке, повязанном по-деревенски, сидела, прижавшись к отцу, и не отрывала внимательных глазенок от огромного зада Чайки.