– Мы с Пелин теперь муж и жена.

На лице Эмира застыла ухмылка, но лишь Лейла разглядела за его напускной самоуверенностью разочарование. Она вопросительно перевела взгляд на Пелин, но оставила свои догадки при себе.

– Поздравляю вас.

– Не очень-то искренне, – Селим был доволен этой ситуацией. – Да ладно тебе, и ты женишься однажды. – Пелин не понимала, от чего стала такой кроткой и молчаливой в присутствии Эмира. – Это твоя спутница? – одному Селиму было весело в их компании.

– Да. Моя вечная спутница Лейла.

Губы Эмира прикоснулись к тыльной стороне ее руки. Пелин остановила свой взгляд на губах Эмира, касающихся кожи другой девушки. Ее рука заныла от тоски. Она сжала кулак, нащупав обручальное кольцо. Взяла себя в руки. Что это за поведение? Ее совсем выбило из колеи после неудачного собеседования.

– Я Пелин, – добродушно протянула она руку Лейле, – жена Селима.

– Приятно познакомиться, – Лейла всматривалась в ее лицо, будто могла бы найти там ответ на свой вопрос.

Далее вечер стал более официальным. Со сцены выступали разные уважаемые предприниматели. Подводились итоги летних работ и обсуждались будущие планы в холдинге. Все общались с Селимом и Эмиром, лишь изредка обращая внимание на их спутниц. Пелин раздражала эта ситуация, она не хотела быть здешней гостьей, хотела быть частью этого вечера: такой же частью, как Селим и Эмир. Но она держала себя в руках и всегда добродушно приветствовала тех, кто из вежливости здоровался с ней. Лейла, в отличие от Пелин, знала свое место и вела себя как истинная спутница Эмира – молча и с улыбкой.

– Вы с Эмиром давно вместе?

Пелин решила скоротать этот вечер беседами с Лейлой.

– Периодически, – улыбнулась Лейла, убрав за ухо выпавшую прядь, – с Эмиром тяжело «быть». Впрочем, мы больше друзья, чем пара.

– Да ты что?

Пелин удивленно осознала, что эта новость порадовала ее. Она поймала себя на этом и тут же взяла себя в руки. Какой сюр: она радуется, что у Эмира нет девушки. Какие только глупости лезут ей в голову. Лейла следила за ее меняющимися эмоциями на лице, словно она боролась сама с собой, но не стала комментировать это. В отличие от Пелин, она была более равнодушна к происходящему.

Вечерами пролив Босфор был необычайно красив. Оранжевая кромка наступившего заката окрасила черные воды. На небе показались первые звезды. Впервые за все месяцы в Стамбуле Элиф наблюдала звездное небо. Бату достал из багажника корзину с едой и опустил на траву широкий синий плед, изредка поглядывая на Элиф.

– Нравятся звезды?

Элиф обернулась, потеряв интерес к звездам, и уселась на плед. В корзине были бутерброды с колбасой и сыром, несколько кексов, шоколадки и термос с горячим чаем. Не дожидаясь, когда Бату закончит приготовления к ужину, Элиф открыла термос и налила в пластиковые стаканы зеленый чай.

– Я забываю, но всегда хочу спросить, на кого ты учился? Судя по всему, уже окончил.

Бату задумался всего на минуту, откусив бутерброд:

– Я учился на факультете прикладной информатики.

– Ого! Как это связано с твоим хобби – музыкой, или ты просто хотел учиться именно там?

Взгляд Бату упал на густые ресницы Элиф. Она задавала эти вопросы, перебирая корзину с едой. Он поймал себя на мысли, что может открыться ей, действительно преподнести правду о том, что чувствует и как живет. Вряд ли она могла осудить его или разочароваться в нем, в ее голове еще не сформировался полный образ парня, поэтому он мог помочь сформировать ей тот образ, каким хотел бы быть.

– Так хотела моя мама. Она копила мне на учебу все время, я пошел туда, куда выбрала она. Не уверен, что это то, что я бы выбрал сам для себя, но мы редко ведь можем тягаться с установками наших родителей, – Бату улыбался, говоря об этом, но Элиф наоборот помрачнела. – Я бы хотел играть на гитаре и петь все время, но родители твердили, что на этом невозможно заработать деньги и что я только опозорю нашу семью. То есть, опозорю маму.