– А ты попробуй, – Эмир резко схватил ее за руку и потянул на себя.

Пелин упала в бассейн следом. Вынырнула и обернулась к Эмиру, который был в восторге от происходящего. Она разозлилась, ударила по воде, чтобы обрызгать его довольное лицо. Эмир звонко рассмеялся этому.

– Да пошел ты к черту, ненормальный! – крикнула Пелин и вылезла из бассейна, – идиот.

Эмир смеялся, наблюдая, как она отдаляется от него и заходит в дом. Вылез следом, оставшись сидеть на краю бассейна. В груди разгорался пожар. Ему было смешно от случившегося, а сердце продолжало бешено биться в груди. Когда ему еще удавалось поплескаться в бассейне посреди вечеринки в свои двадцать семь лет? В своем дорогом костюме. Он с улыбкой посмотрел ей в след и прошептал то, что она уже не услышала:

– Ты не пустышка, ты потрясающая.

– Я уже засиделась.

Элиф встала со стула, остановив этим песню Бату. Он убрал гитару и встал следом. Несколько неловких секунд, неловких взглядов друг на друга, и Бату заговорил первый:

– Встретимся как-нибудь?

– Я, конечно, хорошо провела время. Спасибо, – она прошла к двери, – но нет.

– Почему? – искренне удивился ее ответу Бату.

– Мне не нужны друзья. Особенно парни, – Элиф говорила без капельки игривости, просто констатируя факт, – это лишнее. Мне надо учиться.

– Одно другому ведь не мешает. Просто общение, не более.

Элиф замешкалась в дверях, не решаясь уйти, но и не решаясь дать этому общению продолжения. Она никогда раньше не знакомилась с парнями вот так лично, без чьей-либо помощи. Ей было неловко, но что-то все же заставило ее передумать.

– Хорошо, но ты сам найди меня.

Элиф с улыбкой подмигнула ему и скользнула в коридор, сама не ожидая от себя такого подобия флирта. И откуда в ней это? У Элиф щеки залились краской от мысли, как она могла сказать такое Бату. Будто она каждый день флиртует с парнями. Бату же это лишь порадовало, он провожал силуэт Элиф с улыбкой.

Пелин всю дорогу в такси выслушивала нотации от Селима о том, что ей не стоило так напиваться. Что ему пришлось краснеть перед коллегами, когда они увидели ее насквозь мокрую. Но Пелин было все равно: его голос был фоном для ее мыслей, в которых она пребывала в эту минуту. Как давно она совершала такие неадекватные действия с мужчиной, которого знала не более дня? Губы Пелин тронула легкая улыбка. Элиф сидела впереди, также фоном слушая нотации Селима. Она думала о Бату.

– Ты опозорила меня! Ты вечно все портишь, Пелин! – продолжал донимать ее взвинченный Селим. – Что ты там забыла в этом бассейне? Позор!

– Хватит быть таким нудным, – отмахнулась от него Пелин, – я повеселилась, а ты лучше бы следил за собой.

– Ты напилась, несешь всякую чушь. Не очень заметно, что отец держал тебя в ежовых рукавицах.

Пелин посмотрела на него. Не поверила в услышанное. Элиф обернулась к ним с переднего сиденья. И она была удивлена. Один лишь Селим высказывался, чтобы успокоиться, не переживая о сказанном. Он хотел заставить Пелин испытывать чувство вины за то, что он испытал стыд за нее. И это был хороший рычаг для давления.

– И ты следи за языком, – ответила она ему, – поверить не могу, что ты говоришь о нем. Тебе не стыдно сейчас?

Ему не было стыдно, но Селим замолчал, получив нужную реакцию. Пелин отвернулась к окну, в груди предательски заныло от обиды. Отец был красной линией в ее жизни. Элиф молчала. Она поступала так всегда, когда Пелин обижали. Боялась вмешиваться и услышать оскорбления в свою сторону. В отличие от Пелин, она не была так тверда, была очень чувствительна. В самые страшные эпизоды их детства Элиф пряталась в комнате. И вина за это, словно вуаль, волочилась за ней по жизни. Элиф жила с этим чувством вины все девятнадцать лет.