Д. Андервуд отмечает, насколько опыт работы Марка Твена в провинциальной журналистике был важен для последующего творчества писателя: «Твен никогда бы не приобрел статус литературной знаменитости, если бы он не усвоил тон регионального письма, и он, может быть, никогда бы не приобрел уверенность, чтобы усовершенствовать свои литературные таланты, если бы его ранние пробы пера в журналистике не были восприняты с таким энтузиазмом читателями газеты этого маленького городка»[55]. Новостные сообщения, в которых «мелькали» лица города, создавали особую доверительную и дружелюбную атмосферу: «За некоторое время ураган достиг большой силы, и мы не будем удивлены, услышав о дальнейших разрушениях, причиной которых он послужил. Ущерб, причинённый бакалейному магазину мистера Хелдмана, можно оценить в 2200 долларов»[56]. Обратим особое внимание на последнюю фразу: практический коммерческий дух, разумеется, не мог обойти и журналистов Вирджиния-Сити – множество заметок и корреспонденций Сэмюэла Клеменса заканчивались схожим образом, и остаётся только догадываться, каким образом журналисту удавалось производить такие точные расчёты.

О том, что основным принципом «Местных новостей» оставалось желание свободы в изложении материала, свидетельствует хотя бы тот факт, что информация на схожие темы никак не группировалась в блоки, логика в следовании тем отсутствовала. Так, после повествования об учреждении Комитета по вопросам образования – информация о поврежденных постройках после урагана, а всего через несколько абзацев опять появляется новость на школьную тему («Школа»). Сообщения о природных катаклизмах разбросаны по всей колонке, следуя не последовательно, а через материал, причём не всегда эту другую заметку можно отнести к журналистике.

Например, между сообщениями о природных аномалиях («Печальное происшествие») и пожаре («Почти пожар») видим текст весьма необычного содержания: «Сегодня на нашей первой странице будут размещены первые главы захватывающей истории под названием “Акт о внесении поправок и дополнений к Акту обеспечения оценки сбора дохода в округе и Территории”. Этот замечательный рассказ был написан специально для колонок этой газеты несколькими выдающимися авторами. Мы обеспечили дальнейшее производство материалов такого рода, за большие деньги, и планируем публиковать их регулярно. Наши читатели согласятся с нами, что это сильно поспособствует их пользе от чтения и сохранению этих документов»[57]. Тон повествования не оставляет сомнений, что это шутка. На иронию намекает само название – «Захватывающий роман». Это выглядит так, будто Сэмюэл Клеменс уставал от нудного перечисления достоверных подробностей, время от времени позволяя себе безобидную игру с читателями. А принимая во внимание тот факт, что самые первые строчки этой колонки не что иное, как юмореска, можно прийти к выводу, что сочетание «бурлящей американской юмористики»[58] и беспристрастной информационной заметки становилось правилом. Журналист таким образом будто пытался «разбавить» скучное повествование.

Иногда вольная игра с фактами заходила слишком далеко. Так, в одной из самых первых своих информационных колонок Сэмюэл Клеменс размещает сообщение «Беды с индейцами на пути переселенцев на Запад», которое следовало после вполне стандартной заметки «Буря». На первый взгляд «Беды с индейцами» – детальная корреспонденция о нападении на караван с переселенцами-пионерами. Сдержанная протокольная манера изложения, множество скрупулёзно изложенных фактов и автор, тщательно скрывающийся за массой подробностей и статистических данных, казалось бы, убеждают нас в этом: «Имена убитых в групповой драке: Чарльз Булвинкль из Нью-Йорка, Уильям Моатс, Гео, Адамс и Элизабет Адамс и ещё три человека, имена которых ваш корреспондент забыл. Днём выживших догнал караван из 111 фургонов, который доставил их в Гумбольдт»