– А вы кто? Из милиции?

«Да», – хотел сказать Демидыч, но привычка говорить правду взяла верх.

– Нет, – сказал он. – Я… журналист. Из газеты «Криминальная хроника». Веду журналистское расследование. – Это вырвалось у Демидыча само собой. Всем прочим соседям он представлялся частным детективом, но здесь интуитивно почувствовал, что старушку истинное положение вещей не слишком-то обрадует.

– Журналист? – переспросила старушка.

– Так точно. Собираю материал для статьи.

Сухо щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. Цепочку старушка из предосторожности снимать не стала. Лицо у старухи было морщинистое, худое и острое, как у хорька; маленькие, бойкие глазки обшныряли Демидыча с ног до головы. После чего старушка сказала:

– А удостоверение у вас есть?

– Есть, – сказал Демидыч и опять соврал.

Старушка вновь оглядела его с ног до головы, задержалась взглядом на добродушном лице и, поразмыслив пару секунд, откинула цепочку. Затем распахнула дверь:

– Ну входите, раз пришли.

– Благодарю вас.

Володя зашел в прихожую. Старушка закрыла за ним дверь и указала на стул:

– Садитесь здесь. В квартиру я вас не пущу, у меня не убрано.

Демидыч сел на стул. Старушка прислонилась плечом к стене, сложила тонкие руки на груди и внимательно, как следователь или прокурор, взглянула не Демидова.

– Я бы хотел задать вам пару вопросов, – начал Демидыч осторожным голосом. – Это касается вашей бывшей соседки – Елены Канунниковой.

Старуха дернула уголком сухого, морщинистого рта, что должно было означать усмешку, и сказала:

– Знаю, знаю. Ее убили.

Брови Демидыча удивленно взлетели вверх.

– Убили?

Старушка энергично кивнула:

– Да. А вы разве не знаете? Какой же вы после этого журналист?

– Э-э… Но ведь официальная версия гласит, что…

– Официальная версия может гласить все, что ей угодно, а только то, что Лену убили, я знаю точно. – Старушка откинула со лба седую прядь и победно глянула на Демидыча. – Что? Не ожидали, что я сразу возьму быка за рога? Думали, буду с вами мямлить? Нет уж. Правду так правду. И так и запишите в этой вашей статье: Лидия Никаноровна Грумская – так меня зовут – видела убийц.

Старушка усмехнулась, приподняла одну бровь и посмотрела на Демидыча сверху вниз.

– Значит, вы утверждаете, что видели убийц Канунниковой? – произнес Володя таким голосом, словно зачитывал старушке приговор. – Почему же вы, в таком случае, не сообщили об этом милиции?

Старушка фыркнула:

– С какой стати?

– Чтобы исполнить свой гражданский долг, – сказал Демидыч.

– Исполнила бы, если б они исполняли свой, – с неожиданной яростью произнесла старушка и поджала губы. – Невинных сажать за решетку – это они умеют. Моему внуку Павлику не было и двадцати, когда они его упекли. Совсем еще мальчик, глупый и неопытный. А это стерве, из-за которой он сел, почти тридцать!

– Ваш внук что, сидит в тюрьме? – осторожно спросил Демидыч.

Старушка энергично кивнула:

– Четвертый год! А эта сучка живет и благоденствует. Каждый день мелькает у меня под окном, когда идет на работу. Специально выбирает этот путь, чтобы надо мной поизгаляться! И после этого я буду им что-то рассказывать? – Старушка скрутила из сухих, тонких пальцев кукиш и сунула его Демидычу под нос. – Вот им! И вам, если вы их защищаете!

– Что вы, Лидия Никаноровна, совсем наоборот, я на вашей стороне. Я тоже не уверен, что Канунникова умерла по собственной воле. Вы сказали, что видели ее убийц. Расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее.

Старушка недоверчиво сощурила глаза:

– А мои слова будут иметь хоть какое-то значение?

– Огромное! – заверил ее Демидыч. – Ваши слова будут иметь огромное значение! Обещаю вам, что отнесусь к ним с максимальным вниманием.