От такого необременительного существования тело молодого мужчины покрылось лёгким жирком, и несовершенства фигуры приходилось прятать за дорогой многослойной одеждой.
Внутренняя наполненность этого богатого бездельника тоже не претерпела значительных изменений. Не научившись толком разбираться в чувствах и поступках окружающих, Агафокл часто отталкивал от себя желающих ему помочь и привечал тех, кто хотел лишь поживиться за его счёт. Даже неприязнь молоденькой рабыни умудрился принять за любовь! Впрочем, с любовью у него тоже не складывалось, поэтому он предпочитал платить за ласки звонкой монетой, не тратя время на пустые ухаживания.
Широким жестом хозяйка гинекея предложила занять Агафоклу место у низкого трёхногого стола, накрытого цветастой скатертью с бахромой и уставленного различными яствами: молодым овечьим сыром, розовыми тонко нарезанными ломтиками мяса, свежими овощами и зеленью, белым ноздреватым хлебом, орешками в меду, фруктами на серебряном блюде и вином в узкогорлом запотевшем кувшине.
– Отобедай со мной, дорогой племянник.
– Благодарю за приглашение, милая тётушка.
Федра отпустила Галену и принялась сама ухаживать за гостем: наполнила его килик разбавленным вином, а в свой налила чистую воду из источника Мэлины.*
– Богам! – мужчина плеснул несколько капель вина на пол.
Некоторое время они провели в молчании, вкушая пищу, а затем Агафокл поинтересовался:
– Как дела в вашем поместье тётушка? Я слышал, многие жалуются на неурожаи.
– Так и есть, – кивнула Федра. – Зерна соберём в этом году меньше, чем в прошлом. Посмотрим, вызреет ли до конца виноград, слишком дождливым и холодным для него было лето. Вот овощей ждём много, им дожди пошли впрок. Но овощи не повезёшь на заморские рынки, в отличие от вина и зерна. Не знаю, чем Идоменей будет заполнять трюмы своих кораблей весной, – вздохнув, добавила она.
– А что же ваш управляющий? Совсем не справляется со своими обязанностями?
– Нисифор? Ну нет, Идоменей очень высоко его ценит. Только Нисифор не может заставить тучи не изливать холодные дожди на наши поля.
– Я уверен, что ваш супруг, тётушка, найдёт выход из любой, даже самой неблагоприятной ситуации, – сказал Агафокл, втайне надеясь, что Федра начнёт жаловаться и наговаривать на мужа. Любые нападки в адрес ненавистного Идоменея были для молодого мужчины как мёд для языка.
– Не знаю, не знаю, – задумчиво проговорила Федра. – Боюсь, что если Идоменей так же редко будет приезжать в поместье, всё здесь со временем придёт в упадок.
– Разве планы его изменились, и он не собирается вернуться в Таврику вместе с кузенами?
– Увы! – Федра тяжело вздохнула. – Не хотела портить тебе настроение, дорогой племянник, но Идоменей прислал мне письмо, в котором говорит, что сыновья решили остаться в Афинах и основать там свою торговую компанию. Они собираются торговать не только зерном с наших равнин, но и египетским, ведь в жарком Египте снимают урожаи по нескольку раз в год. Впрочем, я не совсем хорошо разбираюсь в том, что они затеяли. Важно лишь одно – мои дети будут обустраивать свою дальнейшую жизнь не здесь, не в Таврике. Что касается Идоменея… – тут Федра внезапно умолкла.
«Вот если бы он тоже остался в Афинах и никогда не возвращался ни в Прекрасную Гавань*, ни в Тритейлион!» – продолжил про себя Агафокл, но лицо сделал сочувственное, а вслух произнёс:
– Как жаль, тётушка…
Федра ничего не ответила. Она сидела в своём любимом кресле, подперев голову рукой, в глазах её была печаль.
Агафокл, не желая первым прерывать тягостное молчание, отвёл взгляд от лица женщины и посмотрел в окно. Увидев настежь распахнутые ставни андрона, поёжился: «Словно он здесь, проклятый Идоменей!» Но его беспокойство прошло, когда в глубине андрона мелькнул девичий силуэт: «Наверное, Хиона там хозяйничает». Теперь мысли молодого мужчины потекли в другом направлении.